Призраки Сумеречного базара. Книга вторая

Черный – для ночной охоты,
Цвет смерти и траура – белый;
Золотой – для невесты в подвенечном уборе,
Красный – чтобы творить чары.

Шафрановый озаряет победу,

Зеленый врачует разбитое сердце,
Серебряный – для демонских башен,
Бронзовый – вызывает злые силы.

Вариация на тему старой охотничьей песни… Джем терялся в догадках, сколько ей может быть лет. Ее еще отец пел, когда он был мальчишкой.

Дверь распахнулась, и мир на мгновение сузился до размеров комнатки, залитой тихим светом. В старомодном чугунном камине лежала гроздь ведьминых огней. Жемчужные лучи запутались в каштановых кудрях Тессы, склонившейся над колыбелью. Колыбель была вырезана из дуба, срубленного больше ста лет назад в этих лесах. Джем сам видел, как она рождается из колоды, как заботливые руки и терпеливая любовь извлекают ее оттуда. И сейчас она качалась так же бесшумно и плавно, как в те времена.

Из колыбели доносилось недовольное хныканье, и Джем наклонился, чтобы поглядеть на дочь. Она возлежала на мягких белых одеялах – целые холмы, горы пуха: казалось, она спит на облаке. Хохолок волос на этом фоне казался очень черным, а крошечное личико кривилось от гнева и недовольства.

Вильгельмина Ицян Ке Карстерс. Первое и единственно возможное имя, в честь их навеки потерянного Уилла, и «дикая роза» – потому что все, кого Джем любил больше всего на свете, росли, соединяя в себе красоту и бунт. Он непременно хотел для своей малышки китайское имя, а еще должен был помянуть погибшую Розмари, которая доверила им с Тессой нечто бесконечно для нее ценное – ставшее теперь бесконечно ценным и для него. Она доверила им Кита. Розмарин символизирует память, а имя «Захария» само значит «помнить».

Чем дольше Джем жил на свете, тем сильнее верил, что жизнь – колесо. Она проходит полный круг и возвращает тебя к тем, кого тебе предназначено любить. У малышки было впечатляющее имя, и оно могло бы быть еще длиннее, включи они туда еще и вторую фамилию, Грей, но Тесса заявила, что чародеи сами выбирают себе фамилии (если, конечно, их дочь захочет стать чародейкой). А ведь Мина могла захотеть стать и Охотницей. Она могла стать, кем захочет, – она и так уже была всем.

Джем часто забывал себя, любуясь ею, но сегодня не стал надолго зависать в этом состоянии, и взял дочку на руки. Она растопырила ручонки, как удивленная морская звезда, и уперлась ими ему в ключицы – почти невесомая. Темные глазки раскрылись, девочка умолкла.

– Ах, вот оно как, – с тихим смешком сказала его жена. – Папина дочка.

– Она знает, я принес ей кое-что с Базара, – сказал Джем, осторожно втирая бальзам фейри в розовые десны.

Мина выворачивалась из его рук, брыкалась, словно плыла с кем-то наперегонки, но зелье подействовало быстро. Мина перестала биться, ее личико сделалось удивленным, потом просветлело, словно папа показал ей чудесный фокус.

Тесса говорила, что зубки у нее режутся рановато, но Мина вообще во многих отношениях личность выдающаяся и продвинутая, с гордостью думал Джем.

– Цянь цзинь, – промурлыкал он на ухо дочке. – С каждым днем ты все больше похожа на маму.

Она и правда очень походила на Тессу. Всякий раз, как он заводил об этом речь, Тесса и Кит смотрели на него очень скептически.

– Ну, она же младенец, и обычно выглядит как недовольная репка, – пожимал плечами Кит. – В хорошем смысле, если что. И похожа она на кого угодно…

Сейчас у Тессы было такое же выражение лица, как у него тогда.

– Все равно, – сказала она Джему. – Она – твоя копия.

Джем поднял Мину повыше и повернул к свету, придерживая головку рукой. Как же легко ее развеселить! Мина заворковала от удовольствия; магический свет заиграл на ее взлохмаченных черных волосах, на размахивающих во все стороны ручках, и Джема снова захлестнуло, ошеломило невероятное счастье, выпавшее ему на долю.

– Но… она же такая красивая, – попытался возразить он.

– И в кого бы это, ума не приложу! – рассмеялась Тесса и приникла головой к его плечу. – Я люблю тебя, Джем Карстерс, и буду любить всегда! Но ты дурак.

Джем прижал Мину к себе, и она прислонилась своей мягкой щечкой в ямочках к его щеке, что-то довольно булькая. С самого рождения она все время что-то бормотала – обращаясь к потолку и стенам, или просто уткнувшись в свои сложенные чашечкой ладошки. Бормотание становилось более звонким и оживленным на руках у родителей – а еще она разговаривала во сне, как мама. Она вообще все время болтала, а Джем все время слушал – и скоро он начнет понимать каждый звук.

Их дочь – вылитая Тесса. Джем это точно знал.

* * *

Проходя мимо палатки фейри, Янус застегнул куртку доверху, чтобы спрятать кровь. Пожалуй, сегодня он уже достаточно испытывал судьбу, пора и честь знать. Домой.

– Йо, Джейсон! – окликнула его юная черноволосая вампирша в голубом платье-мини.