Призраки в Берлине

– Отлично, – подумал Колесов. Значит, он будет оставаться в неведении, каким образом всё будет происходить, и по первому свисту должен исполнять любые поручения. Не нравилось ему всё это, но покинуть бункер он уже не мог, поскольку Талль перевёл всю группу в режим физической осязаемости.  Он встал и вышел из комнаты.

Из карточной комнаты продолжала звучать лёгкая американская музыка. Ему не хотелось туда возвращаться. Вместо этого он решил совершить познавательную экскурсию в туалет бункера. Открыв туда дверь, он долго шарил рукой по стене в поисках выключателя, поскольку света в клозете не было. Может быть, они его отключают из экономии, подумал он, и в полной темноте встал к ближайшему намеченному писсуару. Не успел он справить нужду, как по потолку так оглушительно бабахнуло, будто били огромным железным молотом. От мощнейшего удара, вдруг, загорелся свет, и в отражении висящего напротив зеркала он увидел за спиной офицера, который был чем-то занят у противоположной стены. Обернувшись, Колесов увидел стоящую на коленях у ног офицера молодую немку, голова которой делала истовые поступательные движения. Офицер грубо схватил её за волосы и, притянув ещё ближе её голову к своему животу, жалобно застонал. В это мгновенье по потолку снова долбануло многотонным молотом. Свет опять погас. Пусть порадуются перед смертью, – великодушно подумал Колесов и покинул туалет.

Через пять минут влюблённые возвратились из туалета в офицерский салон и тут же наполнили свои бокалы. Надо же, отметил Алексей, в порыве пьяной страсти они даже не заметили постороннего.  А немка-то хороша, подумал он. Сочетание ангельской внешности и самозабвенной порочности всегда его возбуждало.  В жизни такое он, правда, редко встречал. А, может, ему просто недоставало опыта или не везло.

Он посмотрел на большие круглые часы, висевшие на противоположной стене. На них было тринадцать часов тридцать две минуты. Это означало, что через полчаса, если верить Таллю, начнётся операция. Скорей бы уже.

Тем временем, совещание, на которое не допустили Колесова, продолжалось за закрытыми дверьми уже 20 минут.

– Как мы уберём из коридора людей Раттенхубера? – спросил мужчина с глазами-пуговками

– Очень просто. Их уберёт сам Раттенхубер, – ответил Таллер.

– Как вы себе это представляете: начальник личной охраны, убирающий с постов своих подчинённых?

– Как руководитель Гестапо вы объясните ему, что информация о смерти фюрера не должна покинуть стен этого бункера. При всей его полицейской тупости уж это он будет способен понять.

– А его самого куда девать? – спросил деанонимированный Мюллер.

– Займите его разговором всего на пять минут в одном из кабинетов.

– Почему вы предлагаете использовать танки? – впервые вступил в разговор присутствующий на совещании генерал Монке.

– Разве есть другие варианты? – вопросом на вопрос ответил Таллер.

– Есть. В нашем распоряжении две ветки закрытых линий метро.

– Эти ветки очень короткие. Через 2-3 километра вам придётся подниматься наверх, и всю оставшуюся часть пути преодолевать пешком через очень плотные позиции советских войск. Одному человеку это по силам, но группа, да ещё с грузом, обречена.

– Я согласен. Это бесперспективно, – сказал Мюллер.

– Ну, хорошо, допустим, танки. Но почему русские должны нам поверить? И что будет, если этот Клименко доложит обо всём командованию? Тогда всей операции конец, – продолжал допытываться Монке.

– Не доложит. Он будет действовать самостоятельно, – уверенно ответил Таллер.

– Объясните почему, – Мюллеру этот момент тоже был непонятен.

– Потому что Гитлер – это его приз. Это звезда героя! В Кремле, из рук Сталина! Если он сообщит обо всём командованию, у него просто вырвут из рук его приз, в лучшем случае поделят и таким образом размажут его славу. Представьте его ход мыслей. Если он будет действовать на свой страх и риск, то чем он рискует? Ну, потеряет пару танков – вот и всё. А если он поставит в известность инстанции, то может потерять свой шанс, который выпадает раз в жизни. Об этом я уже говорил. Поверьте мне, я знаю психологию этих людей.

Мюллер и Монке переглянулись друг с другом, оценивая весомость приводимых аргументов.

– Танки, идущие в тыл от линии фронта, – не вызовут ли они подозрения у русских? – спросил Монке.

– СМЕРШ никому не подчиняется, кроме своего руководства и Сталина. Их оперативные группы движутся по своим маршрутам, и все в армии это знают.

– Кто может остановить или блокировать оперативную группу СМЕРШ? – спросил Мюллер.

– Сейчас, здесь в Берлине, – никто, – уверенно ответил Таллер.

Монке и Мюллер вновь многозначительно переглянулись.

– Ваш план слишком хорош, и это подозрительно, – засомневался Мюллер.

– Вся его сила в простоте

– Назовите слабое место вашего плана. Должно же быть слабое место.

– Слабое место – ваша нерешительность.

– Перестаньте, Таллер, строить из себя единственного спасителя фюрера, – едко заметил Мюллер.

– Через час с небольшим он уйдёт из жизни, и тогда ничего уже нельзя будет изменить.