Призраки войны

– Вы все жалкие собственники, и этим убиваете любовь. Чем вы сейчас отличаетесь от той кровожадной толпы, которая приходила поглазеть на казни ведьм, которые были самыми красивыми и мудрыми женщинами своей эпохи? Грязная, безумная толпа пожирала глазами терзаемые тела, стремясь урвать свой кусок удовольствия. Похоть переполняла их, поднимаясь, как грязная пена. Им всем доставляло удовольствие хотя бы взглядом испачкать красоту, и века ничуть не изменили людей.

Поза возмущенной Старой Дамы преисполнилась величия. Теперь её горделивую осанку нисколько не портил уродливый горб, а прозрачные лохмотья казались экстравагантным изделием свихнувшегося кутюрье. Внятно и чётко продолжали раздаваться в звенящей тишине комнаты её странные слова. Причем я заметила, что выговаривает она их слишком правильно и старательно, словно иностранка в совершенстве владеющая чужим языком:

– Вы не умеете любить. Вам обязательно нужно изловить любовь, словно бабочку и уморить её своей серостью и скукой, как эфиром. У вас патологическое желание загнать всё в определенные рамки. Но живое и настоящее немедленно умирает от ваших прикосновений. Почему вам всегда нужно схватить светляка, едва увидев в траве его трогательный огонёк? Он нежен и беззащитен, как истинная любовь. Нет, вы запихиваете в банку это нежное создание, а потом удивляетесь, отчего он гаснет. Огонь должен быть в душе, а не в банке. Нет, вы не можете отпустить красоту, вам нужно забрать её себе, пусть даже умертвив…

«Только этого мне не хватало, философствующей Бабы-Яги», – подумала я про себя, а вслух спросила:

– Послушайте, а Вы, собственно, кто?

– Я твоя Хранительница, – немного ворчливо поведала незнакомка.

– Вроде ангела? – слегка растерявшись, осведомилась я.

– Вроде того…– спокойно ответила Дама

– С горбом? – не удержалась я уже от совершенно бестактного вопроса.

– А что? Не нравлюсь? Ты на себя посмотри. Какая сама, такой у тебя и Хранитель.

Моя странная гостья вновь замолчала, и я с удивлением обнаружила, что она пьёт кофе, с наслаждением прихлёбывая чёрный, как деготь напиток из той самой, чудом уцелевшей синей фарфоровой чашки. Потом, раскачиваясь в кресле, она запела какую-то печальную песню. Я пыталась уловить её смысл, но моих скромных познаний в иностранном языке явно не хватало. Женщина пела на каком-то диалекте французского. Мелодия завораживала, исполненная древней трагической красоты и величия. Песня уносила меня вдаль, где холодные волны дробились о стены замков, где трубили охотничьи рога и развевались алые плащи.

Мне хотелось слушать её бесконечно, но исчезла Старая Дама так же неожиданно, как и появилась. В окно моей комнаты вползал серенький рассвет. На низком журнальном столике стояла синяя чашка. На дне её будто смола стыла кофейная гуща. Рядом с диваном я увидела большое ведро, то самое, в которое я обычно набирала воду, когда мыла полы. В знакомом ведре теперь стояли охапки цветов: пурпурных роз, алых гвоздик и пунцовых гладиолусов.

– Это галлюцинация. Сейчас я прикоснусь к цветам, и они исчезнут, – медленно сказала я сама себе и протянула руку к ведру. Парализующий, безотчетный ужас вошёл в сердце ледяной иглой.

Цветы были настоящими и совсем свежими, но мне внезапно показалось, что на их влажных лепестках запекается кровь. Сжав зубы, чтобы не закричать от страха, я крепко зажмурилась, но когда открыла глаза, в комнате всё было по-прежнему: синяя чашка на столе, букеты цветов в ведре, а ещё белый лист бумаги на столике, который я почему-то сразу не заметила.

На листке крупными, словно куда-то убегающими буквами, было написано: «Иришка, ты так крепко спала, что мне стало жалко тебя будить. Я забегу домой, а оттуда на вокзал. Можешь мысленно пожелать мне счастливого пути. Я скоро вернусь. Обязательно дождись меня!»

Внизу на том же листочке была ещё одна совсем уж торопливая приписка: «Извини, я не знал, какие цветы ты любишь, поэтому взял разные, выбери на свой вкус. Продукты я тоже купил, (загляни в холодильник), так что сегодня никуда не выходи. Поправляйся».

Фу ты, как всё нелепо складывается. Друг детства, с которым мы не виделись года четыре, вдруг появляется, словно рыцарь в сверкающих доспехах в тот самый момент, когда мне абсолютно неоткуда ждать помощи, спасает, заботливо ухаживает и тут же вновь исчезает. А что означает «скоро вернусь»? Скоро это как? Несколько дней? Неделя? Месяц? И куда вдруг так спешно уехал мой нежданный «ангел- хранитель»?

Здесь моя мысль словно споткнулась о невидимое препятствие. Из памяти выплыли фрагменты странного сна, в котором мой «ангел – хранитель» был совсем не похожим на друга детства. Кажется, это бабка какая-то была. Она что-то пела и произносила какие-то бесконечные, странные монологи. Что же она говорила?