Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

— Сейчас мы это проверим. Зайдите вот сюда, за ширму, и попытайтесь сосредоточиться на том, что вам хотелось бы увидеть. Если вы девственница, вам удастся увидеть то, о чем вы подумали. Если же вы меня обманываете, то не увидите ничего.

Мадемуазель де ла Тур зашла за ширму, а Калиостро начал рисовать в воздухе магические знаки, после чего обратился к ней:

— Топните ножкой и скажите, видите ли вы что-нибудь.

— Ничего не вижу, — чистосердечно призналась Мари Жанна.

— Стало быть, вы не девственница.

Юная особа не смогла стерпеть такого обидного подозрения и моментально заявила, что уже видит то, о чем подумала.

В следующий раз Мари Жанна была приглашена во дворец кардинала. (Этот случай описан с ее слов в протоколе судебного заседания на процессе об ожерелье.) Калиостро надел на нее белый фартук, велел прочитать несколько молитв, потом подвел ее к столу, на котором между двумя зажженными свечами стоял кувшин с чистой водой. После этого он начал размахивать шпагой, рисуя в воздухе таинственные знаки, и спросил:

— Барышня, вы не видите в кувшине даму в белом платье?

— Как же, вижу, — с готовностью подтвердила Мари Жанна («Лишь бы отделаться», — как она потом объяснила судьям).

— А теперь скажите, барышня, но прежде подумайте как следует, потому что ваши слова будут иметь решающее значение: не похожа ли эта дама на королеву?

— Ну как же, очень похожа.

Роган поднял голову и бросил на девушку счастливый взгляд.

— А не видите ли вы пожилого дворянина, который обнимает королеву?

— Вижу, — ответила умная маленькая Мари Жанна, «лишь бы отделаться».

— А теперь сосредоточьтесь, барышня, соберитесь с духом и ответьте: не видите ли вы его высокопреосвященство, который стоит на коленях и держит в руках табакерку с одним талером?

С этими словами Калиостро принялся чертить острием шпаги круги над ее головой, хотя в подобных ухищрениях не было никакой необходимости.

— Да-да, действительно, — проговорила Мари Жанна, — теперь вижу… Вот он — господин кардинал… стоит на коленях, а в руках у него маленькая табакерка, а в ней один талер.

— Это невероятно! — вскричал Роган, охваченный сильнейшим возбуждением.

Его лицо, по свидетельству мадемуазель де ла Тур, сияло от радости. Он рухнул на колени, заплакал и простер руки к небу.

Бедный Роган! Стоять на коленях перед своим идеалом — это всегда было самым большим желанием его жертвенной натуры. Но судьба посмеялась над ним: он так и не встретил в своей жизни никого, кто привел бы его к истинному Абсолюту, достойному поклонения.

Глава седьмая КОРОЛЕВА

О Марии Антуанетте, которая оказалась главной жертвой процесса об ожерелье, написано, вероятно, больше, чем о любой другой женщине, когда-либо фигурировавшей в мировой истории. Пожалуй, в этом отношении с ней может сравниться только другая королева Мария, также взошедшая на эшафот, — Мария Стюарт. После падения монархии бывшая королева стала мишенью для ядовитых стрел сарказма и на нее были вылиты ушаты брани и клеветы, а в эпоху Реставрации[23] из нее сделали святую великомученицу. Современные литераторы, обращаясь к тому историческому периоду, пытаются избежать крайностей и найти золотую середину. Объективно глядя на вещи, следует сказать, что она не была ни мегерой, ни мученицей, а являлась самой обычной женщиной, не лучше и не хуже тех, кого судьба не вознесла на королевский трон. Мы не будем подробно останавливаться на ее биографии, которая достаточно полно воссоздана в произведениях братьев Гонкур и Стефана Цвейга; приведем только основные данные и кое-какие детали, имеющие непосредственное отношение к данной истории.

Мария Антуанетта родилась второго ноября 1755 года, в день Великого лиссабонского землетрясения. Ее мать — Мария Терезия, отец — император «Священной Римской империи» Франц Лотарингский. В детстве ее учили танцам, музицированию и декламации; венский придворный поэт Метастазио научил ее итальянскому языку. Ее образования с лихвой хватило бы для девушки, готовящейся стать оперной певицей. К духовным упражнениям и к серьезному чтению она с детства испытывала стойкую неприязнь, сохранившуюся и в дальнейшем, несмотря на все уговоры ее мудрой матери.

Судьбу Марии Антуанетты решил герцог Шуазель, который был министром иностранных дел при Людовике XV. Он задумал изменить традиционную политическую ориентацию Франции, заключив альянс с многовековым недругом, Австрией, чтобы иметь возможность направить все силы против Англии и Пруссии. И вскоре этот союз был скреплен браком юной эрцгерцогини Марии Антуанетты с внуком Людовика XV — будущим Людовиком XVI.

Черты ее лица и фигуру увековечили многочисленные портреты и описания. Одна только мадам Виже-Лебрен сделала двадцать пять ее портретов.