Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

После прибытия Марии Антуанетты во Францию Роган недолго оставался коадъютором. Его влиятельные тетушки мадам де Гименей и мадам де Марсан с помощью госпожи дю Барри и ее ставленника министра иностранных дел д’Агильона выхлопотали для него у стареющего Людовика XV место посланника в Вене. Поскольку Франция и Австрия в это время были союзниками, хотя и верными, но чересчур мнительными, то наиважнейшими дипломатическими постами в Европе считались должности французского посла в Вене и австрийского — в Версале. Австрийский посол граф Мерси д’Аржанто был одним из самых влиятельных людей в Париже; он обладал буквально министерской властью, он являлся наставником юной Марии Антуанетты, его любовницей была самая красивая звезда парижской Оперы… Роган, вдохновленный его примером, жаждал добиться такой же популярности в Вене, которая считалась вторым городом после Парижа по умению красиво жить.

А теперь приведем кое-какие интересные цифры. Роган привез с собой в Вену целый табун из пятидесяти рысаков и многочисленный штат конюхов для ухода за ними, шестерых пажей из самых знатных семей Эльзаса и Бретани и к ним двух учителей — фехтования и латыни, шестерых камердинеров, метрдотеля, экономку, двух гайдуков, четырех рассыльных, двенадцать лакеев, двух швейцаров (одного — тощего, как жердь, — к входной двери, другого — чрезвычайно дородного — к воротам), шестерых музыкантов для развлечения гостей во время трапез, казначея, мажордома, четырех высокородных чиновников для пополнения посольского штата, а в качестве секретаря посольства — аббата Жоржеля, члена ордена иезуитов, и в помощь ему — четырех младших секретарей. Вся эта армия экипирована со сказочной роскошью и, естественно, находится на полном обеспечении Рогана.

Появившись в Вене, он сразу же покоряет столицу империи. О нем говорит весь город, все дамы от него без ума, что, в общем-то, и неудивительно. Он организовывает прямо-таки царские выезды на охоту, его костюмированные балы — это настоящие театрализованные зрелища. В Бадене он устраивает народное празднество, на котором гуляет вся Нижняя Австрия. На его званые ужины собирается вся венская аристократия; в нарушение дипломатического этикета гостей рассаживают не за длинным столом, а за маленькими столиками, где они могут чувствовать себя как дома. После ужина — карты, выступления артистов, танцы и легкий флирт в роскошных залах дворца Лихтенштейн и иллюминированных аллеях парка. Все как в Версале.

Но это лишь внешняя сторона медали. Оборотная же выглядит прямо противоположным образом: у Рогана нет денег. Говорят, что он с разрешения короля получил от казны залоговый кредит в миллион ливров. Но этого не могло хватить надолго. Он уже не в состоянии был регулярно платить своим служащим, и те, прикрываясь своей дипломатической неприкосновенностью, занялись контрабандой. Причем с таким энтузиазмом, с такой истинно французской нахальной непосредственностью, что Мария Терезия, дабы не вызвать обиду версальского двора, вынуждена была принять меры, ущемляющие экстерриториальность всего дипломатического корпуса, аккредитованного в Вене.

Короче говоря, у Рогана действительно не было денег, и это подтверждает вся история тяжбы, связанной с Ожерельем. Но почему, как это могло быть? Ведь только страсбургское епископство и принадлежавшие ему аббатства приносили ежегодно шестьдесят тысяч ливров, если судить по документам, фактически же доход составлял почти четыреста тысяч.

Поскольку мы рассматриваем Рогана как характерного представителя определенного общественного класса, небезынтересно было бы привести несколько данных о доходах таких же, как и он, вельмож. Процитируем с этой целью два отрывка из книги Функ-Брентано «Vieux régime»[13]:

«Господину де Сартену, начальнику полиции, выдано из королевской казны 200 000 ливров, чтобы он смог покрыть часть своих долгов. Ламуанон, хранитель государственной печати, получил небольшую материальную помощь также в размере 200 000. Но это сущий пустяк, ибо его преемник Миромениль получил 600 000 на то, чтобы обставить свои апартаменты. Герцогу д’Агильону в 1774 году, когда его уволили из министерства, выплатили 500 000 ливров в качестве возмещения ущерба. Вдове военного министра маршала Мея положили персональную пенсию в размере 30 000 ливров в год. Пенсия графа Сен-Жермена, изгнанного из военного ведомства, составляла 40 000, кроме того он получил еще 155 000 в виде компенсации».

«Герцогу Полиньяку Мария Антуанетта велела выдать 1 200 000 ливров, герцогу Сальму — полмиллиона. Калонн за тот период, когда он ведал финансовыми делами Франции, выплатил 56 000 000 ливров старшему брату короля графу Прованскому и 25 000 000 — графу д’Артуа, младшему брату. Что за безрассудство!»