Призраки Замоскворечья

– Костя Лебедев – свободный художник. Работает там, где ему платят.

Они вышли из кабинета и прошлись по второму этажу.

– Здесь вспомогательные и административные помещения. Все основное – на первом. Там высота потолка – без малого пять метров.

– Ого! – воскликнул Денис.

– У тебя, кстати, такая же.

– Нужно спросить у Кости.

– На втором этаже потолки – три с половиной.

Он заметил:

– Тоже неплохо.

– Идем, я покажу тебе первый этаж. – Она прошла к лестнице.

Администратор Виктория, когда они пересекали гостиную, чтобы взглянуть на примерочные, проводила их пристальным взглядом.

– Эту мы называем римской. – Зайдя внутрь, Надежда с неприязнью оглядела комнату. – Соседняя – розовая.

Денис ухмыльнулся:

– Скажу честно, с дизайном у вас слабовато, но мебель – выше всяких похвал! – Подойдя к чиппендейловскому комоду, он потрогал его: – С таким наполнением можно организовать люксовый интерьер.

– Это все мама. Она любитель побродить по антикварным развалам.

– Давно делали ремонт?

– Лет пять назад.

– Пора обновить.

Надежда на глазах погрустнела.

– Сейчас не до этого.

– Поговорить с Лебедевым?

– Это преждевременно.

– У тебя есть время подумать, пока он здесь. Потом ищи-свищи ветра в поле.

– Я подумаю, – пообещала Надежда.

Они бегло осмотрели все помещения и вернулись в гостиную.

– Ну что? – спросил Денис. – Пообедаем? Но сначала зайдем ко мне. Ты должна увидеть все как есть, чтобы потом оценить результат.

Надежда сходила за сумочкой, и они вышли во двор через дверь черного хода.

– А ко мне сегодня из ФСБ приходили, – поделилась она.

– Да брось ты…

– Из-за Рыбниковой.

– Чего они хотят?

– Кажется, в ее исчезновении подозревают кого-то из наших.

– А ты сама?

– Что?

– Подозреваешь кого-то?

– Нет, никого.

– Ну так что же? – Денис улыбнулся.

– Мне было не по себе. Этот фээсбэшник кого угодно отыщет.

Посреди двора на лавочке сидела старуха Ульяна. Заметив Надежду, она подхватилась и, переваливаясь с бока на бок, засеменила к ней. Надежде показалось, что Ульяна специально ее поджидала. Так и было: приблизившись, старуха повесила на локоть клюку и протянула ей фотографию.

– Что это? – удивилась Надежда.

– Фотография. Ее сделал мой отец в апреле тысяча девятьсот двадцать шестого года, в день коммунистического субботника. На ней – все жители нашего дома. Вот здесь, – старуха ткнула скрюченным пальцем, – в третьем ряду стоит та самая Зося.

Надежда вгляделась в пожелтевшую карточку. Зося была крайней: молодая русоволосая женщина в парусиновых туфлях и простенькой, свойственной тому времени одежде.

– И знаете, – заговорила старуха, – вы на нее похожи.

– Нет! – отчего-то испугалась Надежда.

Денис тоже взглянул на фотографию:

– Какая редкость, – и подтвердил: – Действительно, у вас есть нечто общее.

Поежившись, Надежда Раух сказала:

– Ее убили. А тело нашли в этом дворе.

– Родители говорили, что об этом написали в газетах. – Ульяна убрала фотографию. – Столько лет прошло, в живых никого нет, а я все живу…

– Можете одолжить мне фото на время? – попросила Надежда.

Старуха протянула снимок:

– Только верните.

– Непременно верну. – Надежда положила фотографию в сумку и, пройдя несколько шагов, замерла: – Давай отложим обед или перенесем его, скажем, на завтра.

– Что случилось?

– Пришла одна мысль.

– Не хочешь, не говори. – Денис, похоже, обиделся.

– Да нет… – Она тронула его за плечо. – Ничего особенного – мне нужно съездить в Ленинку.

Он удивился:

– В библиотеку?

– Говорю тебе: пришла одна мысль.

– Ну что же… – Денис протянул руку: – Значит, до завтра!

* * *

Два часа Надежда рылась в каталогах не потому, что искала нужную книгу, а потому, что ждала, когда из хранилища в читальный зал привезут подшивку старых газет. Из всего многообразия периодических изданий времен Новой Экономической Политики СССР Надежда выбрала три: «Рабочую Москву», «Вечернюю Москву» и «Известия». В процессе изучения каталога выяснилось, что за первую половину июля 1926 года сохранились три номера газеты «Вечерняя Москва». Их она и ждала.

К пункту выдачи заказанных документов Надежда подошла на полчаса раньше срока, надеясь на более раннюю доставку. Ей повезло: газеты были на месте. Она прошла в читальный зал, села за стол и углубилась в их изучение. Ее заинтересовала рубрика «Происшествия».

В газете за второе июля 1926 года она прочитала занятную новость:

«Крупная кража. Из склада оптового магазина № 4 Моссельпрома по Смоленской улице, дом 6 украдено 420000 штук папирос «Ява», «Ира», «Трест» и «Янтарь». Общая стоимость похищенного 4000 рублей».

– Нет, не то… – Надежда перевернула лист и открыла последнюю страницу газеты за 4 июля того же года.

«Вчера вечером гр. Лихоцкий забил до смерти гр. Домбровскую в ее собственной квартире в Кадашевском переулке. Домбровская успела тяжело ранить Лихоцкого из револьвера и скончалась на месте. Лихоцкий со слабыми признаками жизни был отправлен в больницу, где наутро так же скончался. В милиции сообщили, что погибшие были родственниками. Причина происшествия – семейные нелады».

Надежда подняла глаза и повторила:

– Семейные нелады…

* * *