Призраки зла

— А в тот день Дженни Хилтон была в Бейзуотер?

Люэлла отрицательно покачала головой.

— Нет, я в этом уверена, потому что на следующий день я ее встретила и рассказывала, что там было. Думаю, она была за городом на съемках. — Она вопросительно подняла тщательно выщипанную бровь. — Вы ведь не думаете, что она причастна к убийству?

— Вы же сами сказали, что любой мог дать ему ЛСД, — напомнил Малтрэверс. — Включая Дженни Хилтон.

— Дженни никогда бы этого не сделала, — настаивала Люэлла.

— Я же говорю вам, они не были связаны, насколько мне известно. Они друг друга едва знали.

— В таком случае, если она была совершенно посторонней, почему ее привлекли в качестве свидетельницы на дознании? И почему она солгала?

Люэлла сомкнула губы и взглянула на Тэсс.

— Ничего не упустит, а?

— Да, согласилась Тэсс. — И что ты на это ответишь, Люэлла?

— Не знаю. Вы правы, там было много людей, знавших Барри гораздо ближе. Я никогда не могла понять, почему ее заслушивали.

— А может быть, она знала, кто это сделал и сама вызвалась, чтобы отвести от кого-нибудь подозрения? — предположил Малтрэверс.

— Эта теория не хуже других, — согласилась Люэлла. — Вы собираетесь ее об этом спросить?

Не отвечая, Малтрэверс разглядывал литографию на стене. Когда он выяснил, что Дженни исчезла вскоре после дознания, его профессиональная антенна настроилась на определенный угол приема, но ему пришло в голову только то, что она была огорчена смертью друга. Теперь это оказалось очевидной неправдой. Когда Флит Стрит бросилась на ее розыски, по крайней мере, в двух репортажах упоминался Кершоу, но они не содержали никакой существенной информации. В одной из заметок говорилось, что Дженни Хилтон попала на вечеринку случайно. Но сейчас ему было рассказано о заговоре молчания при дознании — в защиту не только убийцы, но и свидетелей, которые лгали в знак ненависти к этому негодяю.

— Мне надо все обдумать, — сказал он. — Вопрос, не причастен ли ваш собеседник к убийству — не традиционный для интервью. Его просто так невзначай не задашь. А мне сказано, что она поставила ряд условий, например, не касаться вопросов ее личной жизни. Любопытно…

— А это действительно имеет значение? — вступила в разговор Тэсс. — Если Люэлла права и Барри действительно убили, похоже, что он это заслужил. Даже если Дженни Хилтон была каким-то образом причастна к преступлению, этой темы никто не касался уже двадцать лет. Какое тебе до этого дело?

— Никакого, — признался Малтрэверс, — но это безумно любопытно.

IV

По станции Тотнэм Корт Роуд разносилась мелодия «Боди энд Соул», которую кто-то наигрывал на тенор-саксофоне. На платформе Центральной линии, ведущей на запад Лондона, она была еле слышна. На стене напротив платформы висел красочный плакат, с которого с вызовом улыбалась публике минимально одетая брюнетка в позе, выражающей неистощимую сексуальную энергию, перманентную доступность и фантастический энтузиазм. Подпись гласила: Что носить зимой. Практически каждый мужчина разглядывал этот плакат и читал эти слова в ожидании поезда, но никто не задумывался, какой товар рекламируется. Световое табло над въездом в туннель показывало «Илинг Бродуэй — 2 мин.» и «Вест Рислип — 5 мин.» Туристы с беспокойством изучали схемы метро, чтобы удостовериться, что правильно определили направление и поезд не унесет их в какой-нибудь не известный им Онгар или Эппинг вместо нужных Бонд Стрит или Ланкастер Гейт. Для большинства же проезд по этому маршруту был привычным атрибутом рабочего дня. Одни читали газеты, другие разговаривали, и голоса возносились под своды крыши сплошным гулом. Большинство просто пребывало в ожидании.

Издали, из темной глубины туннеля послышалось приглушенное громыхание, и отклеившийся уголок плаката с брюнеткой заколебался в такт толчкам воздушного потока от приближающегося поезда. На индикаторе замигало «Очередной поезд». И громыхание, и сквозняк усилились. Оброненный кем-то дешевый журнальчик стремительно понесло между рельсами. Громыхание переросло в рев, в черной глотке туннеля показались огни, затем бетонная полость заполнилась сокрушающим железным грохотом, и его чрево стало, вагон за вагоном, изрыгать поезд.

Вдруг через этот шум прорезался отчаянный вопль, и какой-то мужчина, залитый человеческой кровью, отпрыгнул в сторону. У женщины, стоявшей рядом, началась рвота. В центре платформы возникла паника, пассажиры, находящиеся поодаль, вытягивали шеи в том направлении, откуда доносились крики ужаса, вырывающиеся у тех, кто стоял ближе и видел, как стальные колеса перерезают человеческое тело. В замешательстве люди беспомощно оглядывались. Работник скорой помощи, возвращающийся с дежурства, пытался привести в чувство женщину, упавшую в обморок. Кто-то бросился в службу метрополитена. Машинист вылез из кабины и с криком стал протискиваться через толпу. Некоторые обладатели сезонок сразу же покинули место происшествия, невозмутимо обдумывая по дороге альтернативные маршруты наземного транспорта.