Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2)

Некоторые думают, что это -- Всевышний. Другие верят, что это -- Его главный Враг...

Как бы там ни было, все Наставники прямо аж поперхнулись от моих слов. До них внезапно дошло, что я и впрямь способен нажаловаться непосредственно в Ватикан, а там по сей день служат иные мои родственники. (Сегодня Посланник самого Папы при Ордене Иезуитов мой шестиюродный брат -- с той самой ветви, где дед по матери прадеда был Генералом Ордена в Рейнланде с Вестфалией.)

А среди Иезуитов важнейшей из добродетелей почитается разъяснение Сути Писания всем воспитанникам, так что мое обвинение было ужаснейшим из тех, какие только можно придумать.

Я-то узнал сие и многие иные из темных мест, не разъясняемые христианам, из чтения Талмуда и Торы под руководством Арьи бен Леви. Сие -История пращуров наших и Арья считал, что нельзя к ней подходить с нравственными оценками, свойственными христианству. Христиане же, когда "налетают" на такие места в Священном Писании, начинают юлить, ходить вкруг, да -- около, ибо дословный перевод того, что тут сказано, порождает больше вопросов, чем возможных ответов. Особенно сими штуками грешат Евангелия, так что я люблю сажать в лужу всяких там проповедников, да "святых старцев".

Знаете, если человек и вправду Святой, Господь укажет ему, как разъяснить иные противоречия Святого Писания. "Святоши" же сплошь и рядом начинают вертеться, что уж на сковороде -- вконец запутывают себя и других и становятся общим посмешищем. Я же говорю в таких случаях:

- "Религия -- Вопрос Веры. Ежели вы верите в то-то и это -- сие не требует объяснений. Так оно -- было. Поэтому и появилось в Писании. А ежели вы с тем не согласны, пытаясь объяснить сие на ваш вкус, - вы - неверующий. И доказываете вы нам сейчас не Писание, но -- собственный атеизм и душевную пошлость. Слава Господу, что вы пред нами, наконец-то -- разоблачились".

Ровно неделю я сидел в моей камере. Но уже на второй день ко мне пришли солдаты из русских, которые стали ставить огромные нары в три яруса и мастерить новую печку.

Я, грешным делом, думал, что мой поступок вызвал резонанс в Колледже и многие русские восстали против навязанного им католичества... Но ровно через неделю двери моего узилища вдруг растворились и сам Аббат Николя вызвал меня на улицу. Там в две шеренги стояли мальчики в лифляндских цветах -- черное и зеленое.

Аббат сказал мне:

- "Я чувствую, что ты будешь у них предводителем. Принимай же команду, чертов ты -- лютеранин..."

Я пошел мимо строя и на меня смотрели такие знакомые -- родные милые лица. Все -- немцы и мои родственники, или -- родственники моих родственников. За вычетом двух ребят.

Я не поверил глазам, - самыми младшими среди прочих стояли Петер и Андрис. Два моих латышонка, кои никак уж не могли попасть в столь дворянскую школу. Но на рукавах латышей красовались странные вензеля и не виданные мною гербы (правда полученные путем трансформации Ливонского Жеребца -- знака Бенкендорфов).

Я отсалютовал вновь прибывшим и они выдохнули в морозный воздух в двадцать маленьких глоток:

- "Хох! Хох! Хох!"

Нары в карцере стояли в три яруса по семь коек и я теперь понимал -почему.

Через минуту нам дозволили "разойтись" и я первым делом обнялся с моими товарищами. Оказалось, что у матушки случилась разве что -- не истерика, как только она услыхала, что мне тут угрожало. Она сразу же созвала всех наших родственников и попросила подобрать "ребяток покрепче". (При этом она всерьез спрашивала -- не будет ли кто из родителей против, если их чадам "доведется взять в жены католика"?)

Вопрос сей вызывал бурю веселья средь наших родственников, - впрочем, многим ребятам родители не советовали "увлекаться такими делишками". В Лифляндии позор может пасть лишь на "девочку" в этом процессе. Парень же, выказавший себя "мужиком", заслуживает легкого порицания и горячего скрытого одобрения за сей "подвиг".

Два места из двадцати было сразу же занято за Петером Петерсом и Андрисом Стурдзом, а их отцов матушка внезапно для всех посвятила в дворянство. Так что остальные вакансии ушли под самых здоровых, твердолобых и драчливых сыновей моей Родины. Удивительно, но самыми тупыми, могучими и выносливыми оказались именно Бенкендорфы, да Уллманисы -- "мужицкая Кровь" понимаете.

О пруссаках сказывают, что они славны "классическим воспитанием". Заключается оно в следующем. Если у мальчика есть "голова", его порют до тех пор, пока он спросонок не начнет брать интегралы. Если у мальчика есть "рука", его лупят до тех пор, пока он не перестанет свинячить в своих чертежах и не научится с первого раза рисовать паровик в туши, не пользуясь циркулем и линейкой. Ни для чертежа, ни для снятия измерений.

А если у парня нет ни "головы", ни "руки", его ждет казарма.

Попадают туда совсем просто. Тебя лупцуют до тех пор, пока ты не отчаешься выучить очередную китайскую грамоту, иль выполнить простейший чертеж. А отчаявшись и собравшись с духом дашь когда-нибудь сдачи своему педагогу!