Призвание — миньон!

Ванну я покинула, когда вода совсем остыла. Бритвы мне не требовалось — волосяной покров графа не распространялся на лицо, а вот ароматными притираниями я воспользовалась с наслаждением. Чисто вымытые волосы послушно затянулись в косицу. Я тщательно рассмотрела себя в напольном зеркале, несколько дней дороги не лучшим образом сказались на моем женском теле. Кроме ранки на лбу был еще синяк под грудью и царапина на лодыжке. От притираний кожу там слегка пощипывало. Когда буду торговаться с феями в следующий раз, надо будет запастись заживляющими снадобьями. Хотя где я этих фей здесь найду? Птица в Ардере редкая — настоящая живая фея. Возвращение в Шерези к моей Илоретте в ближайшее время невозможно. Значит, нужно найти лекаря-человека, они, наверное, продают нужные снадобья. Не сама же Моник себе притирания готовит? И еще — феи с родины ван Хорна. Может, его фамильные владения неподалеку от столицы?

Тут мои мысли вернулись к меченому красавчику и застали меня довольно улыбаться. Страдает он, наверное, воображая, как грязный провинциал проводит время с его возлюбленной. И так проводит, и вот эдак… Труля-ля-ля-ля!

Застегнув пояс и натянув одежду (которая, в отличие от тела, чистой не была), я вернулась в спальню, отодвинув обмякшее тело Моник дверью и протиснувшись в образовавшуюся щель.

Взгромоздить куртизанку на постель было целым делом. Ван Хорн нес ее на руках абсолютно без усилий, я чуть не померла от напряжения, поднимая с пола всю эту белокурую красоту.

Уф! Моник тихонько бормотала какие-то милые глупости, восхваляя мою мужскую силу. Видимо, долгие годы тренировок позволяют ей выдавать комплименты, не приходя в себя. «…Да, моя любовь. Еще. Ты мой жеребец…» Непростая у нее работа, куда там сенокосу…

Перекатив девушку на край постели и закутав в покрывало, я растянулась поверх простыней, распрямила ноги и закрыла глаза. Когда я их открыла, было уже утро.

Обещанный мне Пучелло завтрак я вкушала в постели. Это было первый раз в моей жизни. Ну то есть в Шерези, когда я растянула лодыжку при падении с дерева, Магда кормила меня бульоном с ложечки, но сейчас все было совсем по-другому. Меня даже выпустили в купальню, к мраморному другу за засовом, а потом велели лечь и наслаждаться. Яйца пашот, хрустящая булочка с ломтиком паштета, горячий напиток, в котором я опознала отвар сухих яблок со специями — все было приготовлено и подано безукоризненно. Моник, уже облаченная в утренний туалет, внимательно следила, чтобы я съела все до крошки.

— Ты готов к свершениям, мой дорогой, — наконец решила она. — Отправляйся к королеве и завоюй ее сердце, помни, что твоя Моник всегда готова подставить тебе плечо.

Я благостно погладила ее по мягкому плечику:

— Спасибо, любезная подруга. Я уверен, что страшная тайна Шерези, которую ты узнала ночью…

— Умрет вместе со мной, — кивнула куртизанка.

Она проводила меня вниз по лестнице, застегнула колет и наградила прощальным горячим поцелуем.

Лица моих друзей, которым пришлось этот поцелуй пережидать, просились на эпическое полотно под названием «Ошеломление».

— Ван Хорн будет вне себя, Басти. — Патрик провожал куртизанку холодным взглядом. — Он отомстит.

— Мы не властны над нашим сердцем, дружище.

Я была сыта, выспалась, нисколько не боялась какой-то нелепой мести и любила весь свет, поэтому провозгласила простейшую сентенцию с самым умудренным видом:

— Вперед, миньоны, королева ждет нас!

У королевских ворот было менее многолюдно, чем вчерашним утром. За привратной башенкой обнаружился наскоро сколоченный стол, за которым двое пажей под охраной стражников обменивали на медь миньонские шевроны.

Я протянула свой, получила нитку с десятью бусинками, затем выложила еще десять шевронов — один поднятый из грязи ристалища и девять улыбками и напором отобранные у покинувшего нас давеча лорда Тьерда с соратниками. Пажи переглянулись, но без возражений отсчитали медь. Пятьдесят плюс сто десять. У меня сто шестьдесят бусин.

— Я хочу обменять первую сотню на серебро, — сказала я, звякая ожерельями. — Лорд Мармадюк говорил, что сотня медных бусин равна одной серебряной.

— Вы абсолютно правы, лорд, — поклонился один из пажей, — но мы не ожидали, что кто-нибудь из претендентов достигнет сотни в первый же день и не захватили с собой серебра. Простите, мы доставим вашу бусину через час.

Звенеть наградами было уже затруднительно, они немало весили и оттягивали руку.

— Извольте принести немедленно, я подожду.

— Как прикажете.

Я отошла в сторонку, поджидая друзей, занятых обменом. Неподалеку из портшеза вывалился мой вчерашний соперник — Турень, старательно меня не замечающий. Он подошел к столу, покачиваясь, под глазами достойного лорда залегли тени — вовсе не от усталости, а от прямого удара в переносицу.

— Вы освещаете своим присутствием наше скромное собрание, — брякнула я.

Турень бросил на столешницу шеврон, его слуга держал на весу небольшой сундучок.

— Не изволите растолковать свою шутку, граф? — Турень повел рукой, слуга поставил сундучок на стол. — Ваши шутовские экзерсисы могут быть непонятны столичной публике.