Призвание миротворца

Проповедуя терпение и стойкость, чашники быстро расположили к себе всех мелких городских управителей, которым некуда было уходить. Почти все они остались на своих должностях. Несмотря на все странности этого «восстания» королева поначалу была рада любым союзникам в Амархтоне, которые сами взвалили на себя заботу о нищих северных кварталах. Недолго думая, она даже предоставила им право на самоуправление, приняв их клятвенные заверения «опекаться городом паче собственной жизни». Армия Свободы постоянно присылала им помощь: провизию, стройматериалы, лекарства. Смотрители благодарили от души, но в то же время были настроены недружелюбно к вестникам Пути Истины, прибывающим из Южного Оплота.

«Они всегда говорили, что верят в того же Бога, что и мы. Но наш Бог — объединяет людей, а не разделяет».

Амархтон оказался разделённым на три части: западную, получившую название Тёмный город, которая осталась под контролем Тёмного Круга; восточную — Сумеречный город, — являющуюся протекторатом Южного Оплота; и северную — Мглистый город, — ставшую уделом Чаши Терпения и находящуюся под защитой сил Морфелона, по-прежнему связанного с Южным Оплотом договором о Священном Союзе. Однако морфелонский наместник в Мглистом городе, князь Кенодок, не мог навести порядок во вверенной ему части города, а потому запросил помощи у Сильвиры.

Так в Мглистом городе появилась когорта Мегория, основной задачей которой стала борьба с нечистью из амархтонских подземелий. Лабиринты бесконечных лазов и тоннелей никто не контролировал: там безраздельно господствовала стихийная нечисть, постоянно выбирающаяся по ночам на спящие улицы. Эта сила была слепа и неуправляема. Говорили, что она не подчинялась даже Хадамарту, а ныне, когда Падший Владыка покинул город — осмелела и полезла в жилые кварталы. Шестьсот бравых воинов когорты Мегория несли службу в Мглистом городе, защищая жилища горожан: очищали городские подвалы, замуровывали ходы, по которым твари выбирались наружу, ставили решетки и ловушки на нечисть.

И вот, оказывается, эта помощь Мглистому городу больше не нужна.

— Чашники требуют вывести когорту до конца недели, моя королева, — добавил Пелей, сухо кашлянув. — Гонец ответа ждет. Ответить надо бы. Вы уж скажите, что думаете, а я отпишу, как полагается.

— Напиши им вот что, — твёрдо отозвалась королева. — Не вы штурмовали стены этого города, не вы проливали кровь за каждый шаг по городским улицам и не вам решать, где должны пребывать воины, стерегущие покой горожан. Когорта Мегория останется в Мглистом городе столько, сколько сочту нужны я, королева Южного Оплота и Амархтона. Любую попытку выдворить когорту из города мои воины расценят как мятеж. И если это произойдёт, то в помощь Мегорию будут направлены ещё три когорты пехоты. Это всё.

— Не резковато ли? — нахмурился Пелей, всегда предпочитающий изворотливость прямому удару. — Союзники, как-никак. Как и мы в Спасителя верят… хотя кто только сейчас ни скажет, что верит. Ладно, я уж отпишу помягче. Только глядите, моя королева, как бы не было это послание камнем в омут с гидрами.

— Пелей, мы не на совете. Говори прямо, — устало промолвила королева.

— Игру со спящим драконом затеяли вы, моя королева. Смотрители — ещё те союзнички. Уступать им нельзя, препираться — ещё хуже. Все равно на своём настоят. Терпения у них хватит. Чаша их бездонная.

— Что ты предлагаешь? Говори, не тяни.

— Вывести когорту, моя королева. Не будить спящего дракона.

— И кто тогда защитит горожан от подземной нечисти? Морфелонцы, не вылезающие из своего замка? Смотрители? Да они и черного дракона перетерпят, если тот пойдёт по улицам пожирать горожан. Они равнодушны ко всему вокруг, как истуканы, которых сами некогда ревностно разбивали.

— Равнодушны, да, — повторил Пелей задумчиво. — Но, может быть… порой я думаю: а что было бы с городом, если бы не чары равнодушия амархтонских туч?

— Ты это о чём? — затаённо спросила королева.

Политарх помялся, осторожничая.

— Я разные донесения из кварталов получаю. Людям вроде как и безразлично всё, но в душе они ненавидят друг друга. Тёмные — сумеречных, сумеречные — тёмных, мглистые — тех и других. Ненавидят нечисть, ненавидят магов, чашников этих ненавидят, ненавидят аделиан, ненавидят… вас, моя королева. Я вот думаю, а что бы случилось, если бы ненависть пересилила равнодушие? Город утонул бы в крови — вот, что случилось бы. Так не лучше ли равнодушие, чем помутнённая ярость?

В свете факелов глаза королевы блеснули.

— Правило меньшего зла? Согласиться с меньшей бедой, чтобы уберечься от большей? Мне чужд этот принцип, Пелей. От зла невозможно откупиться. Нет большего и меньшего зла, есть просто зло. Уж лучше проиграть ему в открытой схватке, чем принять его правила.