Призванный в Бездну 2

«Чтобы забраться на пик, называемый абсолютной властью, необходимо погрузиться в пучину. Создание, которое ты зовёшь Титанией, знало об этом. Оно присвоило себе жалкие крохи истинной силы, и их хватило, чтобы своей волей обрести желанное. Почему ты не злишься? Убей создание. Оно недостойно зова глубин. Покажи, что мир подчиняется твоей воле, что он вращается вокруг тебя. Только один может стоять наверху. Это ты».

Глава 4

Стоило Лью’су договорить, как давящее присутствие вернулось. На сей раз оно не ограничилось мимолётным касанием, а медленно нарастало, — словно толща воды, смыкающаяся над пловцом, который спускается на дно.

Нетрудно было догадаться, что королева Титания обратила на меня внимание.

Вряд ли она понимала, кто я и в чём старается убедить меня жезл. Вряд ли эта туша вообще была способна что-либо понимать. Она наблюдала за мной с тупым спокойствием, с каким коровы провожают взглядом проезжающую мимо машину. Если Титания и обладала когда-то разумом, те времена давно прошли.

И всё же… В ней чувствовалась крупинка величия. Тлеющая искра, намекающая, что Титания была чем-то — кем-то — большим, нежели шмат разлагающейся плоти.

Нечто преобразило её. Исказило. Вдоволь поизмывалось над её телом. Развеяло по ветру сознание и наполнило порчей душу, но так и не добралось до самой сути.

Я вернул облик Каттая. Омерзение, которое я испытал, впервые увидев Титанию, исчезло. Его вытеснило восхищение. Какому бы испытанию ни подверглась королева, оно не сломило её до конца.

В мои мысли вторглась Нейфила.

«Ты же не собираешься воспринимать эту палку всерьёз, верно? Все его россказни про власть и одиночество на вершине — это же полная чушь!»

Тебе стало жалко Титанию? Хочешь спасти её?

«Что⁈ Нет! Как её… как это можно жалеть?»

С восторгом.

Нейфила вздохнула. Сейчас она была одета в типичное облачение искателей. Её голову прикрывал лихо сдвинутый набекрень пробковый шлем.

«Иногда тебя трудно понять».

До жути серьёзное выражение её лица отчего-то рассмешило меня. Усилием воли я смахнул шлем с Нейфилы. Он растаял в сероватой мгле ещё до того, как коснулся условной земли, на которой она стояла — или парила?

Нейфила осыпала меня полушутливыми протестами: «Да что с тобой не так⁈», но я пропустил их мимо ушей, наблюдая за тем, как разгорается в ней притворное возмущение. Оно показалось мне очень милым. Впрочем, долго развлекаться было нельзя. Я посерьёзнел и повернулся к Паку, который лишь сейчас осмелился показаться на поле боя.

— Всё кончено? — спросил он и, заметив живого солдата дома Ордоус, поморщился:

— Почему ты не добил его? Неужели из жалости к его болезни?

Я покачал головой:

— Жалость тут ни при чём. Мне надо с ним поговорить. Кажется, я встретил старого знакомого…

Так и было. Пока я бродил по третьему слою Бездны, я поглотил практически все сохранившиеся воспоминания Каттая. Они сильно пострадали — сначала из-за того, что их принялся переваривать безликий, потом уцелевшие обрывки потрепало заклинание Нарцкуллы. Из них редко когда получалось выудить что-то осмысленное. Но я узнал человека, который привалился к стене и направил в никуда отсутствующий взгляд.

Наблог. Верный слуга Малого Дома Ордоус. Когда в странном инциденте погиб отец Каттая, именно Наблог командовал группой солдат, которые схватили мальчишку и продали его в рабство. Каттай предполагал, что они действовали по поручению его дяди, рвавшегося к власти над Домом. Иных причин, по которым воины Ордоуса, поклявшиеся служить Дому до самой смерти, могли так поступить, он не знал.

— Говори, если желаешь, — пожал плечами Пак. — Но потом он должен умереть. Такова судьба любого человека, ступившего на священные земли.

Я прищурился, глядя на фею.

— Как насчёт меня?

— Ты не человек, — чуть помедлив, ответил ап Аблак. — И, что более значимо… Разве ты не чувствуешь, что её величество благосклонна к тебе? Она не слепа и не глуха, как может почудиться из-за её вида. Кем бы ты ни был, народ фэйри не пойдёт против её воли.

Внутреннее напряжение, нараставшее в последние минуты, отпустило. Не отдавая себе отчёта, я ожидал от Пака подлости и предательства — не зря же Нейфила клеймила маленьких проныр вероломными лгунами. Но слова Пака звучали искренне. Он был предан Титании и не посмел бы пойти против её суждений. Я неплохо разбирался в людях, и хотя ап Абалак — не человек, готов был поставить на то, что уйду из ущелья живым и без непредвиденных… осложнений.