Призыв

– Не вмешивайся! – рявкнула Женевьева.

– Нет, вмешивайся! – Фиона с силой грохнула кандалами по полу и обожгла ее яростным взглядом. – Неужели здесь только мы в своем уме? Ты готова поставить все на какой-то сомнительный козырь! На слова порождения тьмы!

Женевьева словно и не расслышала ее.

– Итак, Дункан?

– Я… не знаю, – выдавил он.

Ответ прозвучал жалко, и Дункан вспыхнул от стыда, когда на лице Женевьевы отразилось явное разочарование.

– Пусть будет так. – Она махнула рукой Уте, Брегану и эмиссару, подавая знак уходить. – Сейчас мы оставим вас, поразмыслите над своим выбором.

Дункан смотрел, как все четверо друг за другом покидают камеру, и, когда каменная дверь с гулким стуком захлопнулась, сердце его сжалось. Отчего-то ему казалось, что он упустил свой шанс.

Камера опустела с уходом Уты. Ее кандалы и цепь валялись на полу рядом с Келлем, словно немой укор, и Дункан старался не смотреть на них. Охотник, измученный душевными терзаниями, подтянул повыше колени и прижался к ним лбом. Кромсай заскулил и ткнулся черным носом ему в подмышку, пытаясь, насколько мог, утешить хозяина.

– Что же нам теперь делать? – безнадежно проговорила Фиона.

Никто не отозвался. После долгого молчания Дункан искоса глянул на эльфийку.

– Что, если ты ошибаешься? – спросил он. – Что, если этот план – вовсе не безумие? Что, если настоящее сумасшествие – продолжать безнадежный бой, когда есть другая возможность победить?

– По-твоему, бой, который мы ведем, – безнадежный?

– Похоже на то, – хмыкнул он. – Ты встречала когда-нибудь Серого Стража, который считал бы по-другому? Сколько раз еще нам суждено сражаться с очередным Мором, прежде чем мы окончательно потерпим поражение? Мы могли бы прекратить Мор!

– Или только ухудшить дело, – язвительно вставил Мэрик.

– Что может быть хуже, чем сидеть сложа руки?

Король обреченно вздохнул:

– Когда это поиск простых путей приводил к добру? Этот замысел порожден не здравым смыслом. Ваш командор хватается за соломинку, потому что так она и ее брат рассчитывают стать героями.

– Я так не думаю.

– В самом деле? – недоверчиво осведомился Мэрик. – Знаешь, вашего командора трудно назвать уравновешенной особой.

Келль, уткнувшийся лицом в колени, резко вскинул голову.

– Это Призыв, – пробормотал он, едва приоткрыв глаза. – Эта песня звучит у нас в голове, проникает в нашу плоть. Она медленно сводит меня с ума. Если Женевьева слышала ее дольше, чем мы с Утой…

Мэрик кивнул:

– Значит, ими управляет Архитектор. Дожидается, пока вы не услышите эту песню…

– Я ее не слышу, – упрямо перебил Дункан.

– Я думаю, что этот Бреган и сам по себе зашел достаточно далеко. Равно как и Женевьева. Они оба дошли уже до той грани, когда должны были убить себя, выйдя на Глубинные тропы. Песня звучит у них в голове, сводит их с ума, и что же делает этот эмиссар? Предлагает им шанс все исправить. Наполнить жизнь новым смыслом.

– И чего, по-твоему, он на самом деле добивается?

– Может, он просто хочет отыскать Древних Богов. – Мэрик помолчал, размышляя. – Может, именно с этого начнется Мор, о котором предупреждала меня ведьма. С того, что Архитектора приведут прямиком к Древнему Богу.

– Или с того, что мы отказались ему помочь, – возразил Дункан. – Архитектор не похож на тех порождений тьмы, которых мы видели. Может, он и в самом деле не такой, как все они.

– И что это меняет? – спросила Фиона. – Дункан, эти твари – зло. И ты это знаешь. Ты чувствуешь внутри себя то, что течет по их жилам с самого рождения. Ты и вправду готов довериться тому, кто всю жизнь не знал ничего другого?

– И у него есть союзники, – заметил Келль. – Союзники, о которых нам не желают рассказывать.

Дункан понял, что охотник понемногу склоняется к точке зрения Мэрика и Фионы, хотя самого Келля это обстоятельство явно не радовало. Охотник угрюмо покачал головой:

– Управляет нами Архитектор или нет – в любом случае мы не имеем права рисковать.

– Но Женевьева права! – не сдавался Дункан. – Наш долг – одолеть Мор!

Келль вперил в него пристальный взгляд своих светлых глаз:

– Наш долг – защитить человечество от Мора. – Голос его зазвучал негромко и напряженно, и видно было, что с каждым словом в нем крепнет уверенность в своей правоте. – Вот в чем различие. Раз за разом выходим мы в бой с порождениями тьмы, и именно в этом состоит наша обязанность. Мы не вправе судить, не вправе рисковать жизнями тех, кого защищаем.

– Но…

– Нам дано принимать нелегкие решения, которые нельзя не принять. Мы не смеем считать, что это делает нас богами.

Дункан привалился спиной к стене, прижался затылком к холодному камню. Это было приятно. Голова шла кругом, и он уже не знал, что и думать. Женевьева всегда говорила, что Серые Стражи делают то, что необходимо. Если было необходимо сжечь дотла деревню, чтобы не дать порождениям тьмы рассеяться по округе, – деревню сжигали. И никто не высказывал возражений. Во время Мора слово Стражей было решающим.