Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев

— Понимаешь, Берки вбила себе в голову, что появление светлого в академии как-то связано с арестом Маклюса. Она подозревает, что Дарро здесь что-то вынюхивает по приказу императора. Вот и надеялась найти в его спальне что-то, что поможет нам пройти завтрашнее испытание или просто разузнать, что ему здесь нужно.

— Бред какой-то! — злюсь я. — То есть ее любопытство — достаточное основание, чтобы врываться без спроса в чужие спальни?! Почему ты ее не остановил? Она, вообще, с тобой или с Маклюсом? Не понимаю!

— Я был против, ты могла это слышать, и не думал, что она меня ослушается. Не беспокойся, Ирис. Я проведу с ней воспитательную беседу. Люсиль больше не станет вам досаждать. Обещаю, — добавляет он, видя мое недовольство.

Ого, как Гас заговорил! По-новому гляжу на друга, не в силах удержаться от подколки:

— Неужели розгами выпорешь?

— Тьфу на тебя, Кроу! И ты туда же. Светлый плохо на тебя действует.

Ну наконец-то его проняло! Удовлетворенно улыбаюсь и вдруг спохватываюсь:

— Ой! Насчет светлого. Гас, тебе туго пришлось этой ночью?

— О, Ирис! — некромант закатывает глаза к потолку. — Можно не обсуждать больше мою личную жизнь?

— Прекрати! Я говорю о метке!

— О метке? — некромант задумчиво трет запястье с песочными часами. — Знаешь, что-то меня разбудило, но я так и не понял, что именно. Понимаешь, я очень устал. Сначала пел, потом...

— Обойдемся без интимных подробностей, ты сам просил! — машу руками так, словно некромант снова в обмороке.

Как же все-таки забавно его поддразнивать.

— А как насчет Берки? Ну... Вы же спали вместе, может, ты что-то заметил? Она не стонала, не жаловалась? — смущаюсь, но все же задаю вопрос.

Некромант смотрит с прищуром, но неожиданно отвечает по сути:

— Точно! Она-то меня и разбудила. Я проснулся и обнаружил, что Люсиль вертится и хнычет во сне. Обнял ее, и мы снова уснули.

— Люсиль жаловалась на боль в татуировке?

— Нет. Говорю же, она даже не проснулась, а что?

— Давай подождем Гейл, не хочу повторять рассказ дважды.

Проклятийница тут же появляется из своей комнаты. Невозмутимая и строгая, как обычно. С идеально ровными волосами и подкрашенными губами. Хм. Такой густой вишневый тон, должно быть, отлично скрывает следы поцелуев. Ой! Что-то у меня мысли этим утром все не в ту сторону.

— Чистой ауры! — здоровается Мандрейдж глубоким грудным голосом.

— Чистой ауры, Гейл! — отвечаем хором, и я интересуюсь: — Как спалось?

— Просто прекрасно, если бы не эта гадость, — она красноречиво трет запястье.

— Вот! У тебя тоже рука болела? Я думала не выдержу и заору. Просто жуть какая-то. Если бы не Арес, не знаю, что бы делала?

Мое красноречие разбивается о недоумение на лице подруги.

— Да нет, ничего такого. — Г ейл явно растеряна. — Немного поныло, но и близко не так, как в самый первый раз.

— Странно. — теряюсь я. — Может, у меня одной такой эффект? Или. Это тоже часть испытания?

— Тогда у тебя еще на одну причину больше, чтобы не ходить во дворец, — выражает общую мысль Гас.

Гейл в это время что-то пишет в блокнотик.

— Жак сейчас придет. Я попросила его узнать по пути, как чувствуют себя другие адепты, которым поставили метку. — Она опускается за стол и берет налитый мной чай. —Ирис, Гас прав, я тоже считаю, что тебе опасно появляться рядом с императором. Светлый в Раадриме это... Это чрезвычайная ситуация, понимаешь? Ты ведь знаешь, что при этом полагается ввести военное положение?

— Ч-чего?! — сиплю я.

— Возможно, сработали какие-то системы оповещения, и уже ищут причастных, — добивает меня Гейл.

— Первый раз о таком слышу. Нам подобное не преподавали. Про существ и существование других планов и миров — сколько угодно рассказывали, но про авельенцев и все, что с ними связано, ничегошеньки!

Обхватив себя руками, принимаюсь в панике метаться из угла в угол. Но, вдруг осознаю самое важное и, остановившись, гляжу поочередно на Гаса и Гейл.

— Но если я не приду на экзамен, как потом докажу, что в моих действиях не было злого умысла, а появление Ареса — чистая случайность?

Понятно, что если все откроется, то за кражу гримуара и запрещенный ритуал, мне все равно придется ответить, но с этим я почти смирилась.

Друзья переглядываются и вздыхают.

— Не отговорим? — интересуется некромант у проклятийницы, как будто меня здесь нет.

— Безнадежно, — качает головой та.

— А если ее проклясть слегка? Ну там, на забывчивость или что-то такое же?

— Можно попробовать, — лениво морщит нос Гейл, словно припоминая подходящее проклятье.

— Даже не думайте! — предупреждаю друзей я.

Нас прерывают шум и ругательства снаружи. Знакомые такие ругательства. Прямо дежавю какое-то!

— Ой. — растерянно смотрит на дверь Гейл и вдруг, всполошенно пискнув, забавно семенит к двери.

Бежит она на цыпочках, а шире шагать мешает узкое платье. Когда она распахивает створку, от неожиданности орем мы все.

И я. И Гейл. И даже невозмутимый скептик некромант выдает какую-то высокую ноту. Не отстает от нас и гость. Это не кто иной, как Жак Даманн, но почему-то с повернутой на сто восемьдесят градусов головой. Так, что на нас смотрит только его макушка.