Призыв Духа

Я не собираюсь составлять здесь список грехов, которые мы совершили в прошлом и продолжаем непрестанно совершать. Но очевидно, что нам понадобится великая вера, для того чтобы назвать Церковь — собранием святых, Телом Христовым–сообщество христиан какой бы то ни было эпохи и страны. Я из тех, кто знает, сколько темных дел, несправедливостей, насилия, предательства изъязвило Церковь со времен Христа. Знаю и то, сколько вздора, гордыни, тщеславного соперничества есть сегодня в Церквах всего мира. У атеистов на руках козыри, они правдиво описывают уродства Церкви, чем зачастую им удавалось отдалить людей от Бога. Впоследствии носители различных идеологий постарались представить учение Церкви как утопию, призывая людей отвернуться о нее и присоединиться к другим утопиям, которые им поспешно внушали. Ныне эти утопии в большинстве устарели сами, к вящему замешательству их сторонников.

Наконец, в сердцах многих людей, оставшихся христианами, поселилось сомнение. Они считают, что христианству недостает реализма, так как дали себя убедить, что религия должна соответствовать мерке обычного человека, объявленного не способным преодолеть свои страсти и полностью освободиться от греховных влечений. С этой точки зрения любая «здравомыслящая» религия должна предоставить человеку свободу хоть немного уступать своим страстям и побуждениям. Такая религия была бы социологически приемлемой и необременительной; она позволила бы людям делать ровно столько, чтобы ей самой быть выше их.

Евангельские тексты не наивны. Они, как никакая иная книга, знают слабость человека, его лицемерие и испорченность. Христовы обличения фарисеев — и в их лице всех, кто в любую эпоху берет с них пример, — по своей суровости не имеют равных в каком–либо ином религиозном контексте. Столь же исключительно жесток упрек Христа Петру: «Отойди от Меня, сатана» (Мф. 16,23). Наименьшее, что можно сказать, это что Тот, Кем живы Евангелия, не говорит любезностей и свободен от всякого пристрастия: «Вы — друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам» (Ин. 15, 14).

После Вознесения Господня единственной основой отношений между апостолами, между верующими становится верность: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во–первых, Иудея, потом и Еллина! Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во–первых, Иудею, потом и Еллину! Ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2,9–11).

Напомнив нам, что все мы были в рабстве у греха, апостол вновь подтверждает сказанное в Библии: «Нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны, нет делающего добро, нет ни одного» (Рим. 3,10–12). Этого утверждения никогда не смягчал ни один духовный Отец, описывая состояние, в котором живут христиане. Говоря о рабстве греху, все они противопоставляют ему ту праведность, «которая через веру во Христа, […] от Бога по вере» (Фил. 3,9). Из этого следует, что христиане призваны стать новой тварью, которая, зная благость Христову, не только надеется на спасение в конце времен, но отныне сама опытно переживает воскресение в воскресении Христовом. Ее спасение уже осуществлено в самих словах Христа: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить во век» (Ин. 6, 51). Все это–лишь дополнительное объяснение того, что Учитель выразил иначе: «Царство Божие внутри вас» (Лк. 17,21).

Первоначальная Церковь полагала, что всегда будет жить, как живет, и что вскорости вновь придет Христос. Если кто–то и стал предателем, то сотни христиан приняли смерть от меча. Согласно протоколам их казней, героизм христиан превосходил всякое ожидание. Они не боялись смерти, а скорее радовались ее приходу, как будто находились в присутствии Христа, победителя самой смерти. Они не чувствовали пропасти между своим телом и небом, они буквально переживали Евангелие и, принимая крещение взрослыми, обещали себе никогда больше не грешить.

Затем пришел Константин и с ним конец гонениям. Вслед за царями люди толпами принимали христианство. Появились и компромиссы, и многих это устроило, но «малый остаток» по–прежнему жил строго по Евангелию. Они не превозносились своими добродетелями, но свидетельствовали о любви, так что сам император Юлиан Отступник вынужден был признать: «Странно видеть, что христиане кормят не только своих бедняков, но и всех бедняков Рима».