Призыву по возрасту не подлежит

Нюра передала ему вожжи. Мишка переполз на место кучера, схватил вожжи рукавицами и молодцевато заорал:

- Н-но, кляча милая!

Когда подъехали к госпиталю, уже смеркалось. Вошли в коридор - сверху слышится музыка: концерт, видно, был в разгаре.

…Раненые лежали, сидели, стояли, слушая не патефон, не пластинки, а Левину скрипку.

Лева увидел в дверях ребят, и большие глаза его стали совсем огромными. Он слегка кивнул головой, показывая на Шуру Соградова, который, весь напрягшись, нетерпеливо глядел на Димку.

- Ну? - прошептал он.- Где она?

- Вот они,- тоже шепотом ответил Димка.

Васька в дверях посторонился слегка, и в палату вошли

мать и дочь, очень друг на друга похожие. Лева как раз кончил играть. Кто мог, тот захлопал, а кто не мог, просто улыбался. И под этот шум женщины прошли в угол палаты, к Мартынюку: тот растерянно хлопал глазами, приподнимался…

Когда через полчаса концерт закончился и раненые разбрелись, Димка заглянул в «свою» палату. Там, у постели мужа, сидела жена Мартынюка, что-то тихо говорила ему, а он гладил ее большую сильную руку и улыбался. А дочка, подперев кулачком щеку, примостилась напротив, смотрела во все глаза.

- Вот, супруга моя,- сказал Филипп Степанович,- приехала.- И Димка вежливо поклонился ей:

- Здрасте!

ТАНКИ И ПОДКОВЫ

Повеселел, начал есть и спать Филипп Степанович. И Шура Соградов, слушая сводки Информбюро, торопил врачей:

- Скорей лечите, пожалуйста! Там же товарищи мои, ждут!

Шура, человек общительный, со всеми уже перезнакомился, был с врачами на дружеской ноге и через месяц-другой собирался отправиться на фронт, к «своим ребятам».

- А что, если подарить Шуре танк? - как-то спросил Димка Ваську.

Тот подумал и сказал: что «это дело треба разжуваты». И на школьном митинге было решено собрать металлолом для «тридцатьчетверки» Шуры Соградова. Отрядили делегацию к директору тракторного завода. Тот выслушал ребят мрачно и сказал, что план выпуска танков и так увеличен почти вдвое, что он рад бы помочь, но…

Димка повел делегацию к военкому. Тот обрадовался старому знакомому, подвел его к столу, у которого сидел какой-то полковник, представил:

- Это тот самый Климов, о котором мы толковали!

- Очень приятно! - Полковник из-под седых бровей внимательно посмотрел на Димку, улыбнулся и еще раз повторил:- Очень приятно!

- Ну садитесь, рассказывайте! - Военком усадил ребят, и Димка поведал о танке.

- Металлолом - это отлично,- сказал военком.- Сколько собрано?

Васька неторопливо достал блокнот, стал называть цифры.

Военком и незнакомый полковник переглянулись.

- Да-а,- сказал военком.- Для танка пока что маловато, а вот для подков в самый раз!

- Каких подков? - выскочил Мишка, и незнакомый военный, поднявшись из-за стола, объяснил мальчишкам, что сейчас, зимой, как никогда, возросло значение конницы.

- Наши кавалеристы как снег на голову обрушиваются на врага, преследуют его, громят. Но с подковами туговато. Заводы выпускают танки, самолеты, снаряды, а производство подков приходится налаживать заново. Не хватает металла - вот тут и нужна ваша помощь. Чем больше будет металла, тем больше подков получит Красная Армия и тем быстрее разгромит она врага.

- Ясно задание? - спросил военком, давая понять, что разговор окончен.

- А танк? - нахмурился Мишка.

- А вы и на танк собирайте! И танк построим! Это я вам обещаю. Давайте больше металла, ребятки! В этом и будет заключаться ваша огромная помощь фронту!

И опять митинг в переполненном школьном зале. Ребята шумели, узнав про подковы, и Димка с большим трудом утихомиривал их. Васька, разводя руками, басил:

- Дак что ж нам рассуждать, ежели это приказ! Нам же маршал так прямо и сказал: подковы - это сейчас все! Ясно?

«Какой маршал?» - смотрел, недоумевая, Димка, но встревать не стал: маршал так маршал, лишь бы дело сдвинулось!

Решение о сборе металла для подков было принято единогласно. И почти месяц мальчишки рыскали по самым глухим пустырям, по дворам и квартирам, тащили и ненужное, и нужное, пока наконец маленький механический заводик не справился со срочным фронтовым заказом.

Мишка, держа на ладони блестящую подкову, покачивал головой: не больно верилось, что такая штуковина очень поможет бойцам - это тебе не танк, не пушка.

- Ладно,- сказал он решительно.- А теперь и за танк примемся!

Димка неделю не был в госпитале, а когда прибежал туда, новости оказались неутешительными: лейтенант Евдокимов, которому недавно была сделана операция, раздобыл где-то обмундирование и пытался сбежать на фронт. Под утро его доставили в госпиталь в тяжелом состоянии. Евдокимов метался, командовал, никого не узнавал. Медсестра не отходила от него; рядом лежал Шура Соградов, качал головой, вздыхал. Тяжело стуча костылем, пыхтя, ходил по коридору взмокший Филипп Степанович, ежеминутно заглядывал в дверь, шепотом спрашивал:

- Ну?

И Шура молча разводил руками.

Мрачный и убитый сидел Димка.

Накануне Евдокимов узнал, что эшелон, в котором должны были уезжать в тыл его жена и дочка, разбомбили. Среди мертвых и живых их не оказалось…