Призыву по возрасту не подлежит

— Ну и пускай! — пожал плечами Мишка. — Чего тебе бояться с такой собакой. — И он, осмелев, потянулся к Рексу, погладил — пес снисходительно разрешил эту вольность.

Погладил Рекса и Васька, без страха и подобострастия, и Димка удивился, когда увидел, как Рекс в ответ на это слегка вильнул хвостом.

«Смелый!» — с восхищением подумал Димка про Ваську, а еще подумал, что Ваське, пожалуй, можно будет рассказать про жуликов. И когда Мишка увлекся удочками, Димка шепотом поведал Ваське про воровской набег. Васька надолго задумался, а слухмяный Мишка, разбирая удочки, сказал:

— Это совсем не из домоуправления. Это Пашка Нуль! Я его по ботиночкам узнал! И по усикам! Ворюга и мошенник! Сидел не раз! Ты его опасайся…

«Тебя еще опасаться надо, болтуна», — в сердцах посмотрел на него Димка и подосадовал на себя, что так опростоволосился.

— Ничего! — не умолкал Мишка. — Мы ее отучим заглядывать! — Он вытащил из кармана самопал-дробовик собственного изготовления и повертел перед Димкиным носом. — Видал? Только сунется, а мы — бабах! И готово!

Васька хмыкнул, а Димка поежился:

— Придумал тоже! Так и убить можно! Или глаз вышибить!

И ему представилось, как Юлька-воровка, обливаясь кровью, лежит возле их двери, а отовсюду сбегаются люди.

— Так мы ж холостым! — заволновался Мишка. — Набьем побольше серы от спичек и бабахнем!

— Бабахал уже — чуть школу не спалил, — сказал Васька, и изобретатель смущенно умолк.

А Васька предложил пока что замазать чем-нибудь дырку, чтобы Юлька не заглядывала.

— А потом замок вставим — и все в порядке!

Димка залепил дырку красным сапожным кремом.

…А тем временем Юлька занималась непривычным делом. Во время очередного похода по базару она нашла значок. Прочитала на нем буквы «ГСО» и задумалась. Потом остановила какую-то девушку:

— Эй, что это, а?

— Готов к санитарной обороне! — сказала та и, оглядев Юльку, хмыкнула: — Вам бы, тетя, лучше значок «Ворошиловского стрелка»!

— Ладно! Ползи, мокрица, дальше!

Юлька вспомнила, что такие же значки были у активисток из Общества Красного Креста, которые собирали средства в помощь каким-то голодающим. Тогда Юлька прогнала активистов, а теперь задумалась, и тусклые глазки ее заблестели. Юлька купила газету и, сев в скверике, стала вдумчиво читать. Она узнала про наводнение в Бразилии, про голод в Индии, про пожары в дальних чужих краях и удивленно покачала неприбранной головой:

— Надо же, сколько в мире несчастий!

А придя домой, надела лучшее и единственное свое платье, приколола значок и, оглядев себя в зеркало, отправилась на промысел.

…Лева Грановский сидел на балконе и ел хлеб с луком. Кто-то завозился внизу, и скоро показалась Димкина голова. Димка взобрался по столбу, подпирающему балкон, и с удивлением смотрел на бледного, худосочного мальчишку, который еще не появлялся во дворе.

— Привет! — улыбнулся Димка. — Ты чего не гуляешь?

— Дерется, — тоже улыбнулся в ответ Лева и принялся грызть луковицу.

Димка влез на балкон и, склонив голову, с интересом смотрел на Леву.

— Кто дерется, Мишка?

Лева мотнул головой.

— Ну и врежь ему! — запальчиво сказал Димка, но тут же понял, что такой тихоня ни врезать, ни даже заорать как надо не сможет. — Лук? — спросил он.

— Лук. Хочешь?

— Да ну. Он горький!

Они помолчали. Мишка с Васькой убежали по каким-то домашним делам, и Димка вынужден был коротать одиночество с этим мальчишкой, от которого, видно, никакого толку.

— Ты почему не загораешь? — строго спрашивал Димка, и Лева охотно отвечал:

— Мне нельзя, у меня легкие слабые…

В дверь постучали, и вошла Юлька-воровка в голубом маркизетовом платье, помолодевшая и даже как будто красивая. Лева во все свои большие глаза уставился на нее. У Юльки через плечо висела сумка с красным крестом, на ногах — белые босоножки.

— Как твое фамилие? — строго спросила она Леву, будто незнакомого.

— Грановский, — тихо отвечал Лева.

— А твое? — спросила Юлька Димку.

— Климов! — сказал тот.

— Так и запишем! — Юлька вытащила тетрадку, карандаш, послюнила его и стала коряво выводить букву за буквой.

— Как в первом классе! — усмехнулся Димка, глядя на каракули.

— Цыц, мокрица! — прикрикнула Юлька и, закончив писать, строго приказала Леве: — Зови мать!

— Вы же знаете, она на уроках, — вежливо ответил Лева, и Юлька притворно огорчилась:

— Ах ты господи! Ну ладно. Я от Красного Креста. Собираю деньги детям. Которые в Индии голодают! Все вносят! Вы одни остались! Тащи!

— Чего? — осторожно спросил Лева.

— Чего, чего! Деньги тащи!

— Но ведь мамы нету…

— А ты маленький? Не знаешь, где они лежат?

— Знаю… Но без мамы не могу…

— Крохобор! Голодным детям! — презрительно сказала Юлька, и Лева начал краснеть. — Жадный ты! Как и мать твоя!

— Вы маму, пожалуйста, не трогайте, — тихо попросил Лева, а Димка возмущенно смотрел на него, слушал: он бы ей так ответил! Ишь, пришла! Деньги ей давай! Нашла дураков!

Юлька, присев к столу, перебирала альбомы с марками, качала головой, казалось, забыв, зачем она явилась. Вдруг спросила:

— Правда, что марки продать можно? И за большие деньги?

— Правда, — кивнул Лева.