Про драконов и людей

Бургомистр оказался человеком немолодым, лысоватым, полноватым, суетливым и как две капли воды похожим на артиста Евгения Леонова. Да и на кого же ещё, скажите на милость, быть похожим бургомистру из сказки о драконе.

– Очень рад, очень. Весьма. – Он так энергично затряс руку Ланцелота, будто хотел вытрясти из него душу. – Весьма польщён. Наслышан, да, да, наслышан… О вас, о ваших предках героических. Никак, никак не ожидал такой чести. Чтобы лично к нам…

– Так вы уже в курсе? – Ланцелот буквально вырвал ладонь из его цепких рук.

– В курсе, в курсе. Мне уже звонили… Доложили, так сказать…. О вас, о планах ваших. Польщен, да… Но одобрить никак не могу-с.

– Почему же?

– Ради вашего же блага. Я тут, видите ли, бургомистр и в ответе за всё. За безопасность, так сказать. И вашу, и горожан… Да-с… И я вам говорю: дракона убить нельзя. Только погибнете ни за грош. Что мне потом скажут? Почему разрешил? И ещё вот что. А ну как он разозлится и город спалит? А? Кто потом отвечать будет? Вы? Нет, голубчик, я буду отвечать. Поэтому и говорю: не суйтесь к дракону. Все равно не убьёте, только напортите.

– Ошибаетесь. – Ланцелот похлопал по чехлу. – Этот меч не одну драконью голову срубил. Он мне от прадеда достался.

– Верю, верю. Прадед ваш – человек авторитетный. Но и дракон наш особенный. Мутант, так сказать. Живучий, гад, вы даже не представляете. Его не то что меч – ракета «земля-воздух» не берёт.

– А вы пробовали?

– Сами не пробовали, врать не буду. Но знаем.

– Откуда же?

– Добрые люди подсказали… Чатимся, видите ли, в «телеге». Группа у нас. Городов, пострадавших от дракона. Мы пишем, нам пишут, знаете ли. Опытом обмениваемся. Так вот. Пишут, что и ракетой пробовали, и даже тактическим ядерным зарядом. Всё бесполезно. Так что не обессудьте, разрешить не могу. Но у меня к вам другое предложение. Помогите нашему городу, раз уж приехали.

– Чем могу?

– Сегодня у нас митинг. Траурный. Провожаем в лапы дракона очередную невинную жертву. Изольда звать её. Хорошая девушка, умница, красавица. Аж сердце разрывается, – заговорил невольно в рифму бургомистр. – Такое горе, такое горе… ей бы жить да жить… – И он ткнулся в плечо Ланцелота, вздрагивая, будто от рыданий.

Ланцелот спокойно ждал, чем закончится спектакль. Выждав артистическую паузу, бургомистр достал платок, вытер воображаемую слезу, высморкался и продолжил по-деловому:

– Итак, будет митинг. Придут родные, народ, лучшие люди города. Вы бы выступили, мил человек. От лица, так сказать, мировой общественности. Выразили бы поддержку и благодарность. Нам этого очень, очень не хватает.

Ланцелот уже решил кое-что, но виду не подал:

– Что же, я готов. Надо так надо. Но я с дороги. Мне бы переодеться, побриться, чтобы предстать в надлежащем виде.

– Отличненько. Вы сейчас отправляйтесь в гостиницу, мы там вам комнату приготовили. Брейтесь, готовьтесь, а я пока вступительную речь скажу. Это час, не меньше. А там и вы подойдёте. Эй, служивый, – кликнул он стражника, – отведи-ка господина Ланцелота в гостиницу, а потом сюда, на площадь. Да глаз с него не спускай, – добавил он тихо, чтобы Ланцелот не услышал.

* * *

Гостиница располагалась в неказистом доме с закопчёнными стенами. Облупленная дверь, щели в полу передней, неопрятный фартук горничной не предвещали ничего хорошего. Но комната на третьем этаже, отведённая Ланцелоту, оказалась вполне сносной. Там стояла широкая кровать под балдахином и висел большой, чуть не на полстены, плазменный телевизор. Ванна отсутствовала, только умывальник. Но главное – окно комнаты выходило в узкий безлюдный переулок позади гостиницы. На это и надеялся Ланцелот.

Оставив стражника дожидаться в коридоре, Ланцелот запер дверь изнутри и включил телевизор погромче, чтобы заглушить скрип открываемого окна. Начиналась трансляция с городского митинга. На экране появился бургомистр. Свет телевизионщики поставили умело: в кадре он, в наглухо застёгнутом под шею чёрном сюртуке, выглядел уже не дряблым, суетливым старикашкой, а статным мужчиной неопределённого возраста с волевым лицом.

– Сегодня мы провожаем на великий подвиг самопожертвования Изольду, славную дочь нашего города, – разнёсся усиленный динамиками твёрдый голос. – Сердце моё немеет от горя, а кулаки сжимаются от ярости. Знай, дочь моя Изольда, наступит день, когда мы отомстим за тебя, а проклятый дракон сгинет в геенне огненной. В этом будет и твоя заслуга. Горожане никогда не забудут тебя и не оставят твоих родных своими заботами…

Слушать было некогда. Ланцелот рассовал по карманам самое необходимое и закинул меч за спину. Спуститься из окна с третьего этажа не составило труда, и, кажется, этого никто не заметил. Улочки городка обезлюдели, двери лавок были заперты. Почти все горожане ушли на ратушную площадь слушать речь бургомистра. Лишь редкие прохожие встретились Ланцелоту на пути. Но и они не избежали напутствия городского головы. Его голос разносился по пустым переулкам из репродукторов, установленных на каждом углу: