Про енотиков и не только про них

В болезни наступил перелом. Ухо-шарф стал подниматься сначала на передние лапы, а потом смог встать и на все четыре. Он съел кость и получил взамен новую. Нос собаки стал, как и полагается, влажным и холодным. Но больше всего ребят поразили его глаза. Они раскрылись в полную величину, смотрели с поразительным умом и вниманием. Нижние веки были сильно оттянуты вниз, и на породистой переносице не хватало теперь только очков. Пёс сделал несколько шагов в сторону ребят и снова сел. Он был ещё очень слаб. Миша подошёл и, присев на корточки, положил его огромную голову к себе на колени: «Какая тяжёлая! А уши! Потрогай, Мариша!». Мариша гладила собаку по голове и приговаривала: «Красивый, умный!». Рядом вьюном вертелась Дукла. Она то заглядывала детям в глаза, то принюхивалась к огромному псу, то пихала своим длинным носом Мишу и Маришу под локоть. По дороге домой Тимофей Иванович объяснил внучатам, что молодая такса ревнует их к чужой собаке.

«А что значит ревновать?» – дети попросили объяснить непонятное слово. Старый егерь усмехнулся: «Ревность – это такое чувство, когда близкое тебе существо, которого ты любишь и которому уделяешь внимание, вдруг замечает, что ты испытываешь подобные чувства к другому!». «А почему же Дукла не ревнует нас к енотикам?». «Енотики – звери, а новый знакомый – собака!». Оставшуюся часть пути внуки обдумывали сказанное дедом. Дома они уделили Дукле повышенное внимание, долго чистили её и гладили, а потом накормили очень вкусным ужином и разрешили спать в сенях. Судя по её поведению, собачьи сомнения относительно любви к ней молодых хозяев рассеялись.

На следующий день Дукла сама потащила Мишу и Маришу в лес. Тимофей Иванович отпустил их одних, так как в его присутствии уже не было необходимости.