Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

– Подробнее!

– Я и говорю… Маша… Не Маша…

Ничего не понимающий в этом наборе случайных слов Иванов спросил напрямую:

– Пьяный?

– Нет! – всполошился старикан. – Тверёзый аки стёклышко!

И снова замолчал. Судя по его виду – он крепко о чём-то переживал.

– Садись, – парень указал на стул. – Рассказывай.

Послушно усевшись, ночной посетитель поёрзал, насупился, всхлипнул.

– Козьма то… Бестолочь окаянная… Переживал, что срам поимеем. Твердил: «А ну как городская нас ловчее окажется?»

Картина понемногу начала выстраиваться.

– Он удобрение в бочке испортил?

– Он… Позору не хотел… Я ту кашицу, из той бочки… расковырял, значитца, а там чего только нет!.. И полынь, и репей всякий, и крапива, и лён с уксусом… Бросал по горсточке тайно… оно и взыграло. Не со зла, по дури сотворил…

Оценивший откровенность Иванов принялся, на правах хозяина, давать указания:

– Перед Машей пусть твой Козьма извинится. При всех. С бесплатной рабочей силой по поводу нового огородика, сам понимаешь, пролетаете. За честность спасибо. Ценю.

Закончив вводную, замолчал, давая понять, что инцидент исчерпан. Однако Анисий не уходил.

– Что-то ещё случилось?

– Козьму сёдня гнать, али пусть с домом попрощается? – обозначил основную закавыку старик. – Такое ослушание с пакостью спущщать нельзя. Стыд то какой!.. Ведь не со зла, – он по второму кругу начал неуклюже оправдывать туповатого подчинённого. Выглядело невесело.

– Жалеешь?

– Жалею, – признал домовой. – Справный работник, дом блюдёт, нрава, правда, беспокойного… Вот и пострадал.

Анисий явно не знал, как выпросить для Козьмы снисхождение. По всем правилам нерадивому домовику за подобные выходки полагался пинок пониже спины из вверенной жилплощади, и кроме хозяина дома отменить традиционное наказание не мог никто. Вот и пытался старикан намёками, не нарушая традиций, отвести страшную кару от проштрафившегося подчинённого.

Иванов тоже не особо жаждал репрессий.

– Гнать, говоришь, – подпуская начальственных интонаций, глубокомысленно, заговорил он будто сам с собой. – Виновен, говоришь… Вместо него кадры есть?! – последнее прозвучало резко, пугающе.

– Нет. Не подобрал! – стараясь выглядеть не полной размазнёй, принялся хорохориться и делать лихое лицо домовой. – Не успел! Виновен! Выправлюсь!

– Ты погоди, не принимай поспешных решений, – в этот момент инспектору до одури захотелось заиметь усы, трубку и кавказский акцент. – Тут думать надо. Судьба решается нашего… э-э-э, – нужная формулировка подобралась не сразу, – не постороннего. Возможно, он оступился, раскаялся, а ты сразу – гнать…

– Вот и я говорю, – не заметив подколки, горячо зачастил Анисий. – Может, снисхождение ему сделать? По первости?.. Вдругорядь сам поганой метлой до города лупцевать буду!

– Возьмёшь (эх, сейчас бы чубуком трубочным этак неспешно в сторону старикана ткнуть, для убедительности) на поруки. Под личную ответственность, – неторопливо закончил развлекаться Иванов, силясь не прыснуть со смеху раньше времени.

Саму проблему он решил давно, едва понял, о чём идёт речь. Решил просто: твой подчинённый – ты за него и отвечай. Или гони. В любом случае с тебя спрос.

Проживший далеко за сотню лет домовой не мог не знать эту древнейшую мудрость, потому посыл понял правильно, задерживаться дальше не стал, рассыпался в благодарностях, напоследок выдав:

– Я его в сарай отправлю на жительство, вину искупать. А в комнаты ходить не велю до срока. Ослушаться не посмеет. Поживёт без двора, вспомнит, каково оно, мыкаться бездомно… Прочувствует – вернётся.

Заговорщицки кивнув в знак согласия, Иванов попрощался с чрезвычайно довольным Анисием и отправился к кицунэ. Поскрёбся в двери, легонько постучал по косяку.

– Спят, – тихо прохрипел за спиной ответственный за админкорпус щуплый недомерок Пимен. – Поначалу плакали, а потом уснули…

– Ты что, подсматривал?

– Зачем? Слышно.

Поглядев на толстую дубовую дверь, плотно, без щелей сидящую в коробке; прислушавшись к ночной тишине и ничего, кроме уличных сверчков не услышав, инспектор дал себе зарок: если придётся ночевать здесь с женщиной – гнать домовых из дома без сомнений. До самого утра. Пусть в гости к кому-нибудь из братвы идут или в бане ночуют. Иначе не интим, а какое-то радио «Порно» получится, для избранных. С возможными комментариями от благодарных слушателей.

***

Проснувшись, Сергей первым делом навестил Машу и рассказал ей о ночном визите Анисия, от себя добавив, что про предмет спора можно забыть.

– Наш завхоз – мужик! Виновного не укрывал, пришёл сам, – говорил он, не понимая, почему кицунэ всё так же печальна. – Сказал, что можно вообще придурка выгнать…

– А ты?

– Не стал. Он в сарае срок мотать будет. До амнистии за ударный труд и примерное поведение.

– Спасибо, – первая с утра улыбка скользнула по губам девушки. – Домовому без дома плохо, по себе знаю. Пусть его… Но говн… тьфу, и выдумал же! Подкормку, – нашла она более приличный синоним для испорченной жижи, – жаль. Хорошая бы получилась.

– Эх… – Иванов всем видом дурашливо изобразил скорбь об упущенном урожае. Вышло забавно, рассмеялись оба.

– Завтракать пошли, и на пляж!