Про красных и белых, или Посреди березовых рощ России

Петра открыла глаза под утро. За окном занимался синий рассвет. Новый день, подумала Петра. Удивительный, праздничный день, улыбнулась она. Словно сказка. За окном был не только рассвет. За окном была революция. Но завтра. Она вспомнит об этом завтра. Это будет завтра. А пока у Золушки еще продолжается бал. На часах не пробило двенадцать. И карета не превратилась в тыкву. Петра приподнялась, тихо и бережно поцеловала Володю в нос и в щеку. Поправила хохолок челки надо лбом. Повернулась, устроилась поудобнее у него под плечом и снова уснула. Революция будет завтра. Или сегодня, но часа через два. А пока стоит рай. И, наверное, где-то совсем рядом поют над ними и закрывают их своими крылами райские птицы. От этого дня. И от всех этих дней.

Второй раз Петра проснулась, когда яркие лучи солнца уже заливали комнату. Володя сидел собравшийся и серьезный. Она встала, собралась, собрала чемоданчик. Уложила, спрятала Новый Завет и «Приношение современному монашеству» Игнатия Брянчанинова. Из собрания сочинений. Не удержалась и вздохнула. Было семь книжечек. И не возьмешь ведь, и не знаешь, что взять, все дорого и все надо читать. Взяла с той их с Павлом петроградской квартирки тогда этот томик. Наверное, решающими оказались вот эти слова:

«Уповаем, что убогий труд наш может быть с пользою приложен и в общежительном, и в штатном монастырях, и к жизни инока на подвории или при часовне, и к жизни инока, странствующего на корабле по требованию и обычаю государственному, и к жизни инока, находящегося в долговременном послушании посреди мира, и к жизни инока, постриженного в монашество при духовном училище, занимающего при нем какую-либо ученую или административную должность, – даже к жизни мирянина, который захотел бы среди мира с особенным тщанием заняться своим спасением»[46].

Небольшая такая книжечка, но все сказано: «О изучении евангельских заповедей и жительству по евангельским заповедям… О памятовании смерти… О необходимости мужества при искушениях… Учение святых Отцов о тесном пути… О человеческой славе… О памятозлобии… О хранении душевного ока от всего вредного от него… О покаянии и плаче… О удобоприменимости изложенных правил…»

Петра оглядела комнату, заглянула к соседке:

– Нелли Александровна, я уезжаю.

Неллия Александровна кивнула.

А потом они с Володей разлили по чашкам кипяток. Позавтракали. И пошли из города.

…Старого мира – последний сон:
Молодость – Доблесть – Вандея – Дон.

М. Цветаева

X

И останутся, как сказка,

Как манящие огни,

Штурмовые ночи Спасска,

Волочаевские дни.

М. С. Парфёнов.1922

На Дону Петра с Володей пробыли около полугода. Муж-офицер, и она, как вольноопределяющийся. А потом уехали. Потому что еще была Сибирь. Осенью в Сибири была своя история, свой переворот. Это были хорошие события и хороший переворот. «Верующий православный народ должен оказать полное доверие, ибо Колчак – верующий человек»[47]. И теперь была вся Россия и был Верховный Правитель, а не абы как. Пока не победят, а там будет видно. Республика, монархия, конституция. Как решит уже Учредительное собрание. «”За Учредительное Собрание” – глупый и дурацкий лозунг», – никогда не понимал Володя. Нет, чтобы сразу – за Царя. А то за Веру и Отечество. Без царя в голове? Сила есть – ума не надо. Как-то так.

Но он был просто Володя, а со своим уставом в чужой монастырь не пойдешь. Это была намеренная позиция Добровольческой Армии – политическая непредрешенность на будущее России. Что это Добровольческая Армия, народное ополчение, а не политика.

«Идет наша пехота: «Офицерский батальон», надевший черные погоны, траур по России, под командой генерала Маркова, «Корниловский ударный полк» с черно-красными погонами… <…> Ростовский студенческий, Юнкерский батальоны, и Партизанский батальон… <…> Корниловцы – частью республиканцы. <…> Все бойцы соперничают друг с другом в лихости и отваге: корниловцы, республиканцы, монархисты-гвардейцы, кадеты, гимназисты, студенты, юнкера, девушки-казачки и ростовские гимназистки, из коих немало ушло с нами в поход, не только сестрами, но и в строю».

В. Ларионов

[48]

«Да», – знает Владимир. Это и правда всё была политика, все эти собрания и монархии, а они с Петей были военные. За Веру, Царя и Отечество. Им сейчас было неважно. Сейчас надо было разгромить большевизм.