Про любовь, ментов и врагов

Крепость семейных уз была фундаментальным идеалом Дяди Вовы, проповедовавшего его среди молодых сотрудников с рвением, набиравшим обороты по мере старения патриарха районного порядка.

– Эх, тянем мы, запаздываем! Дело – если его не раскрыть сразу, по горячим следам, – превратится во вчерашнюю жевательную резинку и потеряет свой мятный вкус…

Шварц знал это не хуже Дяди Вовы. За райотделом числилось ого-го сколько нераскрытых дел, и, если след не прощупывался в течение первых дней, можно было считать величайшим везением выявление преступника в дальнейшем. Присущая Шварцу цепкость и скрупулезное отношение к мелочам помогали ему сразу взять след, что бывало не раз. Но эта же дотошность могла бы довести его бедную жену до состояния настоящего невроза, если бы не объединяющее их хорошее чувство юмора. Дома нераскрытых преступлений не бывало – были падкие на Маргариткины кулинарные художества жизнерадостные увальни-близнецы, чье воспитание на примере отца Марго подняла до уровня вероучения.

О необходимости закусывания как условии продолжительного застолья

1990 г., зима

Когда у Шварца родился не один сын, а сразу два, криминал мог распоясаться на сутки. Но воздержался, хотя Шварц с ребятами из райотдела праздновали этот дуплет именно так долго. С утра узнав Аветис, то есть благую весть, они оставили в отделе одних дежурных и машинисток и закатились в Гарни. Стыдно признаться, но античный храм в 30 км от Еревана интересовал их в последнюю очередь, и даже вовсе не интересовал. Зато спрятавшийся в заснеженных горах ресторанчик славился отменным хашем, и вдали от бдительного ока начальства там можно было оттянуться по полной программе. Время было голодное, дефицитное, еще формально советское, но Армения уже была в блокаде двух соседних стран. А третьей была самораспадающаяся микроимперия, так что блокированной оказалась и третья из четырех фактических границ. Словом, нормально поесть в Ереване тогда было абсолютно исключено.

Сканеров для наблюдения за внутриутробной жизнью младенцев тогда здесь видом не видывали, пол вычисляли по внешности и повадкам будущих мам на основе народных, но научно-заумных формул. Так что рождение твикса мальчишек было действительно потрясающим сюрпризом, и не отметить его с должным размахом было бы реальным жлобством. И Шварц спланировал роскошную вылазку в Гарни, которая поначалу весьма удалась.

Прилежно начав борьбу с запасами водки заведения под закусон из огнедышащих стручков маринованного перца и одуряющее запахом чеснока варево из коровьих ног, ребята легко одолели первую вереницу тостов. Конечно, они с потрясающей художественностью произносились во славу народившихся наследников, молодчаги-отца, героической мамы, близких и далеких предков и далее – в глубь веков и вширь народонаселения. Словом, компания успела принять на грудь более десятка стопок водки на брата, а официантка – сменить после хаша тарелки, когда в зал вошла чешская делегация. И как раз в эту минуту тамада доверил энный тост под двузначным порядковым номером лучшему другу Шварца, Тиграну Тоникяну – круглоглазому, как младенец, толстячку, не в первый раз с удовольствием присоединившемуся к компании ментов и покинувшему по такому случаю стены родной клиники. Тоникян терпеть не мог хаш как источник холестерина, но обожал ритуал связанного с ним застолья.

– Армен джан, брат джан, – прочувствованно начал непривычно бледный Тигран.

И мерцающее голубыми и розовыми сполохами сознание Шварца что-то невнятно ему подсказало.

– Армен джан, – продолжил Тоникян, – сегодня будет…

Но ознакомить участников застолья с прогнозом на текущий день Тоникяну не удалось. Вместо афористичного и наполненного житейской мудростью тоста заслуженного участника дружеских попоек изо рта Тоникяна ударила тугая струя блевотины, залившей нарядный стол в радиусе метра. Нештатную ситуацию оперативно разрешил опытный тамада, запихнув в карман линялого фартучка официантки все еще актуальные красные десятирублевки. Официантка сбегала за уборщицей и сторожем, и они продефилировали втроем, волоча позвякивающую скатерть со всем ее многообразным содержимым.

Чехи все еще рассаживались за длинным столом в глубине зала, и гражданская часть группы пропустила предыдущий акт сцены. Просто они с удивлением заметили, как десяток осанистых мужчин вдруг дружно подобрал подол длинной скатерти и завел его со всех сторон на географический центр стола. Однако наиболее бдительный и профессионально ориентированный член зарубежной экспедиции успел углядеть базисный этап события и ошарашенно рявкнул Hrome![1], припечатав удивление кулаком об стол и разразившись здоровым хохотом.

Удивление чехов длилось недолго: