– Лора… – зовет он осторожно. – Лора, простите. Бог с ней, с любовью, тема такая сложная… давайте лучше о политике поговорим, – сказал, сам удивившись: при чем тут политика? Но время такое – о политике вместо любви говорят. – Во что же вы верите, Лора? Вот вы в Россию, к примеру, верите?
Лора с радостью вынырнула из себя:
– Конечно, верю, как же можно не верить? Я верю в страну, которой есть что предложить миру. Мир, мудрость, братство народов, любовь к труду и творчеству.
– Лора? – Костя поражен. – Не может быть, вы что – коммунистка?!
– Я из семьи верующих в коммунизм, так скажем. Прадед и дед в шарашках советскую науку двигали. Мама всю жизнь на государство работала. Конечно, сейчас все по-другому.
– Как же?
– Нам нужен неокоммунизм, реставрация. И мы его обязательно дождемся. Люди так устали от одиночества, дешевого индивидуализма, от тупости бытия. Нам нужна общность, нас стало так много на не очень большой планете.
– Это как здесь, что ли? Такая общность, под замком? – возмутился Костя. – Никто не хочет разделять смыслы! Потому что они у всех свои собственные. Даже здесь, посмотрите, своя иерархия, своя карьера. Каждый хочет, простите, нагнуть другого, возвыситься хоть в чем-то!
– Да ничего, не извиняйтесь, это же честно… это сейчас к общности никто не готов, но надо подождать немного, и баланс восстановится. Люди не могут жить только ради потребления, это скучно в конце концов, – откликнулась Лора. – Костя, вы так удивляетесь моим словам… А сами-то что думаете? Про любовь и Россию?
Лора развернулась к нему всем телом, от чего Костя на доли секунды забыл, о чем они говорят. Заглянул глубоко под гордые Лорины брови и понял, что хочет рассказать ей то, о чем думал всю жизнь. Это было настолько приятно, что Костя, взяв с места, воодушевился и стал, наконец, похожим на учителя истории:
– Лора, наша Земля – вечная, только она и важна! А история никуда не денется – обязательно случится. У нас с вами все получится, если мы перестанем выбирать мучительно, кто мы такие: белые или красные, сталинисты или демократы. Мы и то, и другое, и третье, в каждом из нас есть внутренний сталин и ярослав мудрый, крепостной и пролетарий, космонавт и олигарх. Все это наши кусочки. Общие кусочки. Глупо это отрицать и лицемерно думать, что какие-то кусочки лучше других. Идеальных времен еще не случалось, все цари не ангелы, а люди не жертвы обстоятельств. Нам нужно все это признать. Мы все – наша история.
Лора нахмурилась:
– То, что вы, Костя, предлагаете, странно. А как же справедливость?
Справедливость… Костя приготовился рассказать Лоре про справедливость, ему понравилось, как она внимательно слушает, но тут он заметил, что дискотека почти закончилась и диджей объявил последний танец.
– Давайте танцевать.
Сладко запел Ляпис Трубецкой свой экуменический гимн: «Я верю в Иисуса Христа, я верю в Кришну, я верю в Гаруду, я верю в Гаутаму Будду, в пророка Мухаммеда, я верю, джа, и верить бу-уду».
Одно дело – разговоры, другое – танцы. Тела не врут. Лора смутилась, но бежать было поздно. Она танцевала так давно, что не помнила, с кем и когда. Костя был выше ее, его мягкие длинные волосы защекотали нос. Это очень приятно. Положила руки на плечи, подумав: широкие какие, хоть сам и худой.
Костя вдыхал ее запах. Ощущая всем телом движения ее талии, боялся нарушить ее границы, поспешить, приблизиться сильнее, чем нужно.
Музыка быстро кончилась. За пациентами из других отделений потянулись сопровождающие – психологи, соцработники. Все поздравляли друг друга с наступающим Новым годом. Лора и Костя стояли, расцепившись, и не знали, как прощаться. Просто стояли и молчали, смотрели друг на друга. Умные мысли и сиюминутная смелость исчезли. Ни одной уместной фразы не находилось.
– Костя, собирайтесь, ваше отделение уходит, – торопила медсестра.
Подлетела Катька:
– О, с кем это ты подружилась, королевна моя? Как вас зовут?
Костя представился.
– Приходите в гости, или мы к вам опять придем. С наступающим вас Новым годом! Счастья! Здоровья! Любви! – тараторила Катька.
Это спасло ситуацию. Попрощались. Путано, даже формально. Когда она теперь его увидит?
Внезапно остро поняла, что должна сказать ему прямо сейчас, иначе все пойдет неправильно, и ее преображение ничего не стоит.
Вернулась, дернула за рукав:
– Костя, спасибо вам большое. Я хочу рассказать вам что-то очень важное для всех нас. Наверное, это тоже про любовь. Про другую любовь и другую справедливость. – Она разволновалась и не могла толком выразить.
Медсестры тем временем выталкивали гостей за железную дверь.
– Давайте уже, давайте, идите откуда пришли, потом встретитесь, поговорите. Хорош уже!
Железная дверь захлопнулась. Лора осталась стоять перед ней. Захотелось сломать ее, вернуться к Косте. Успеть сказать, рассказать ему все, что она видела своими глазами. Про черную Москву, про ангелов, спросить его – что все это значит? Как теперь жить и при чем тут любовь. Она почувствовала, что именно он знает, объяснит, утешит, расставит по местам. Учитель истории. Он должен знать об этом. Может, и он видел такое же.