Про железнодорожные войска

Про железнодорожные войска

"Молодые парни умирали

с улыбкой на устах!"

П. Грачев о погибших на

чеченской войне.

"Даже светлые подвиги

в бездарной стране есть

всего лишь ступени к пропасти

на пути к заветной весне."

Кажется БГ.

Посвящается подписанию

Россией всех международных

документов по

правам человека и особенно

Женевской конвенции.

Напоминаю, что с 1998 года

российские граждане могут

напрямую обращаться в

международный суд по правам

человека.

Картинка первая. "Утро в роте"

Есть в казармах камеры пыток. Их почему-то называют "сушилки".

Комната, часто без окон. Дверь закрывается наглухо. В комнате штук 20 батарей (или больше:) парового отопления. Есть крючья для подвешивания трупов, хотя народ обычно тренируется, подвешивая ватники, сапоги, мокрые

Почему? Потому что всяческих грубых синяков нет. Бывает, правда, что недостаточно окрепшее сердечко, не привыкшее еще "стойко переносить тяготы и лишения воинской службы" (С) ("Устав внутр. службы") дает сбои. Для "шакалов" (ласковое народное прозвище офицеров и прапорщиков) это лишний повод облаять задохлость призывников, которые на "гражданке" не готовят себя к защите Родины.

Факт. А вот для нашего мехбата сии сушилки были — рай земной. Потому как зимой температура в казарме опускалась до -8. И лишь в сушилке спали о?уевшие от бурости местные царьки. Как правило, не очень светлой кожи и не очень широко раскрытых глаз. А в роте тоска. На ногах грибок, на теле вши. Чмошные зачуханцы, боясь холода, спали в одежде — а это верный способ обвошиться. По ночам слышался постоянный скрип зубов и чесание немытых с осени тел, перемежающееся лопаньем под пальцами несозревших гнид. Единственная возможность не заиметь вшей — поставить кровать под полувыбитое окно, и спать, снимая на ночь форму, и накрывшись, кроме двух одеял, еще и матрасом и шинелью. Спать тяжеловато, зато уютно. Правда, к утру под кроватью наметается сугробчик снега. Снег налетает и в сапоги.

Поутру штук пять задротов бредут, почесываясь, за поломоечным инструментом. Инструмент — две палки с перекладиной, некий прапрадед швабры. На нижнюю палку намотана ветошь, которой уже, видимо, вытерли все сколупаторы и бульдозера роты. Тряпка никогда не меняется и не моется, просто, когда она саморазрушится — наматывается новая. Данный струмент периодически опускается в ведро с жижей — водой этта назвать нельзя. Затем проводится по полу. Насколько тяжелы эти усилия, не знаю, но ребятишки проводят данную операцию с мукой на лице, давя между делом не передавленных за ночь вшей — занятие бесперспективное, ибо нарождается их явно больше. Дело не в том, чтоб вымыть пол — важно показать, что он мокрый. Отмывать его все равно никто не будет — через год другой поверх положат новый слой совкогого "линолеума". К слову о умывальнике — поскольку удобства на дворе, а там –30, то по малому ходят в умывальник же. Можно себе представить, какой духан стоит к утру! К 8 часам поднимается остальная толпа — шатаясь, бредет в столовую. В столовой дают жеванную картошку с шелухой и обмороженную, вареную рыбу с кишками и хлеб, при попытке порезать который вся булка налипает на нож. Толпа останавливается у условной линии, затем по команде стартует, сметая все на своем пути. Кто что урвет — миску рыбы, полбулки хлеба, картошины с гнилью — тот то и съест. Делиться никто не будет — нет такого понятия. К слову о вкусе — котлы периодически моют керосином, поэтому о истинном вкусе продуктов можно только догадываться — впрочем, это, к лучшему.

Картинка вторая. "Про засранцев"