Про злую мачеху и других...

Фока пальцем в носу ковырял, палец сломал.

Немедленно Фоку в больницу. Создали условия. Палец на шину. Залили гипсом. Руку — на марлевую повязку, и послали Фоку в Сочи, чтобы лучше косточки срослись на увечном пальце.

Замечательно срослись. Как новые!

Поправился Фока, вернулся к исполнению.

Снова проходит некое время, и снова шум, треск, гам, грохот, стукотня.

Что такое? Что случилось? Неужто она?

Она самая — трудовая.

Фока себе, зеваючи, челюсть вывихнул. Да еще спросонок с кресла своего на паркет грохнулся. Копчик себе повредил.

Экстренно, конечно, Фоку в больницу, челюсть вправили, копчик крест-накрест перевязали, путевку справили и снарядили Фоку в Одессу, на тамошний лиман, копчик заживлять.

А его совсем не туда надо было посылать.

Кабы не мой девичий стыд, я бы сказал, куда Фоку послать надо.

МОРКОВНЫЕ СТРАСТИ

Хорошо работал Заяц заместителем заведующего мясным складом. Только такого и выдвигать.

Выдвинули. Заведующим морковным складом. Пускай растет на самостоятельной работе.

Но Заяц, представьте, всех удивил.

— Помилуйте меня! Не губите меня, Зайца честного, многодетного, никогда под судом не состоявшего!

Барсук, так тот даже оторопел.

— Это как понять? В каком таком смысле тебя, Зайца, миловать? Ведь мы тебя, братец, повышаем! Из замзавов в завы!

— Так ведь склад-то морковный! Морковный! А я Заяц!

— Мда-а-а! — сказали начальники. — Действительно, некрасиво как-то получилось. Только не передокладывать же в самом деле. Ты, Заяц, возьми себя в лапы и крепись.

Взял себя Заяц в лапы, стал крепиться. День крепится, два крепится. Совсем с морды спал. Ползайца осталось.

На третий день с самого утра заявляется в Главное морковное управление. Трясется весь, глаза бегают, уши обвисли, как тряпочки.

— Жена! — говорит. — Семеро зайчат! — говорит. — На пороге, — говорит, — преступления стою! Не могу больше крепиться. С сего числа начинаю казенную морковку грызть.

И слезы льет в три ручья.

Снова зачесали затылки начальники.

— Вот ведь беда какая! Выдвигай после этого зайцев!.. Но не передокладывать же в самом деле! Ладно, — говорят они Зайцу, — ты, милый, не горюй. Мы твоей беде поможем.

И стали каждый день, только Заяц на склад, навешивать ему на губы висячий замок и запирать на два оборота.

Подобрали и честного, непьющего товарища: утром запирать, а вечером отпирать замок, снимать его с губ заведующего складом.

Только проходит еще трое суток, снова является Заяц по начальству. Какой там Заяц! Одна тень. И говорит:

— Увольняйте меня поскорее с этой должности, или я за себя не отвечаю! Уже я, — говорит, — ключик подобрал к моему замку.

И в голос воет.

Ах ты, беда какая! Экстренно собрали совещание и постановили:

— Помимо того замочка, навешивать Зайцу на губы еще дощечку и на ту дощечку ежеутренне накладывать большую сургучную печать.

Подобрали и для этой цели подходящего работника — печать накладывать и снимать, и еще одного проверенного товарища — на должность лодыря-хранителя печати, и еще одного — по спичечной части, и еще одного — по сургучной и шпагатной, и еще одного — хранителя дощечки, замка и двух к нему ключей, и бухгалтера на предмет материального учета, и еще одного — на должность агента по закупке сургуча и бечевок, и еще одного — в отдел кадров, чтобы ведать этими кадрами.

Итого девять человек работников.

Не передокладывать же в самом деле!

Конечно, против печати не попрешь. На печать даже Заяц в морковном окружении лапы не подымет. Ни одной казенной морковки Заяц не тронул. Но от незаячьего нервного напряжения захворал. Очень тяжело занемог. Вот-вот ноги протянет.

Доктора говорят: не жилец он на этом свете.

Но Заяц — это еще только полбеды.

А куда прикажете девать девятерых работников?

А ведь у каждого семья!..

Срочно ищут другого зайца.

КУЗЯ

Жили-были муж и жена. У них долго не было детей. А потом родился сын. Они его назвали Кузей. Рос он здоровенький, пухленький, чистенький. Уж очень ему родители попались чистоплотные: чуть что — умывали руки.

Подрос маленечко Кузя, стали родители обучать его правильному хождению:

— Будешь ходить по улице, смотри, сынок, себе под ноги, как бы не споткнуться. Придется по паркету пройтись — под ноги смотри: на паркете поскользнуться проще простого. По горной тропинке подниматься будешь — опять-таки смотри под ноги. Не ровен час, скатишься с верхотуры в самый овраг. Как бы шею себе не сломал! Спускаться будешь с горы — пуще прежнего под ноги себе смотри, а то и до растяжения мышц недалеко. А пошлет тебе господь за благонравие и успехи путевочку в Сочи — по пляжу ступай осторожно, чтобы тапочки раньше времени не стоптать, и под ноги, под ноги себе смотри в оба! А то нахлынет на тебя, дурным часом, волна, захлестнет, промочит, а то и вовсе унесет в море.

Сказали так Кузе его любящие родители, еще какое-то время пожили и умерли, оплакиваемые ближайшими родственниками.