Проба на киллера

Надоело! Сколько можно! Игорь из кожи лез вон, чтобы доказать всем и каждому, чего он стоит на самом деле как оперативник. Но рыжий опер продолжал его третировать. А тут еще личная жизнь дала трещину…

«Индюк…». Игорь злился и кусал от обиды губы. А что ему еще оставалось? План, видишь, подавай! Нет, чтобы поддержать инициативу. Вместе сели б и разработали этот чертов план, если уж так он необходим. Что ты!

«Индюк…». Сам дурак!

— Вставай-ка и пошли! — Горелов был уже на ногах, надевал куртку. — Потолкуем с очевидцами, а там видно будет, — достав из кармана ключи, он запер сейф.

Игорь молча, дуясь, поднялся.

Они были уже в дверях, когда затрезвонил телефон. Как всегда, некстати. Горелова зачем-то срочно затребовало высокое начальство.

Ну ясно, опять Игорь виноват!

— Меньше надо было трепаться! — сердито бросил Горелов стажеру. — Уже давно были бы на месте!

«Давай иди, иди, пока ноги тебя носят!» — мысленно напутствовал его Игорь.

Вернувшись от начальства, Горелов распорядился:

— На Уральских рабочих я пойду один, а ты пока спустись в дежурную часть и узнай, не подавал ли кто заявления на розыск вот этого человека, — и вручил Игорю бумажку со словесным портретом неизвестного мужчины. — Я дождусь тебя.

Пока Игорь бегал в дежурную часть, Горелов разыскал по телефону участкового Первушина и сообщил ему, что с завтрашнего дня им предстоит работать в более тесном контакте.

— Опять временно? — потребовал полной ясности участковый.

Он давно просился на оперативную работу, однако у начальства на этот счет были свои соображения. Прослужив пять лет участковым, Первушин — на беду свою или на счастье, как посмотреть, — оказался, что называется, на своем месте. На все его просьбы о переводе в уголовный розыск у начальства был один ответ: участковый инспектор — это все милицейские службы, в том числе и уголовный розыск, в одном лице, в масштабе участка. А коли так, то и нет никакого резона переводить хорошего участкового куда бы то ни было. Однако, учитывая особенное пристрастие Первушина к оперативной работе, его все чаще стали подключать в помощь уголовному розыску, когда речь шла о раскрытии убийств. При этом его не освобождали от выполнения основных служебных обязанностей, а он не жалел ни сил, ни времени, чтобы показать себя способным оперативником. И продолжал надеяться на то, что в один прекрасный день его «бросят» в уголовку насовсем.

Однако и на этот раз Горелов его огорчил:

— Моментами, Паша, моментами. Но лично я и этому рад. Всегда рад с тобой лишний раз пообщаться.

— Ясно, — вздохнул Первушин. — Опять, значит, буду у тебя на подхвате.

— Ну, это ты напрасно, Паша! — сказал Горелов. — Считай, что я буду обращаться к тебе как к своей последней надежде.

— А что на этот раз случилось?

— Убийство на улице Калинина. Во дворе школы.

— Да ведь там была скоропостижка! — удивился Первушин.

— Нет, Паша, нет… Кстати, сегодня опять был налет ночью.

— Я в курсе.

— Это хорошо. А зацепки есть? Хоть какие-то?

— Говорил я тут кое с кем из своих. Пока глухо.

— Интересно, почему они в твой участок такие влюбленные?

— Вот это меня больше всего и смущает, — признался Первушин.

Вернулся Игорь. Заявления на розыск пропавшего без вести мужчины в указанной одежде и с указанными приметами в дежурную часть за последние трое суток не поступало.

— Тогда вот что, — велел Горелов стажеру. — Пройдись по дворам домов, которые ближе к школе, поспрашивай там.

Из опрошенных Гореловым жильцов дома на улице Уральских рабочих лишь один видел из окна завершающий момент драмы, когда трое нападавших уже отбежали на порядочное расстояние, а четвертый, зачерпнув из дождевой лужи в пригоршню воды, выплеснул ее на лицо лежавшего неподвижно на тротуаре человека. И тоже убежал.

По словам очевидца, потерпевший вскоре зашевелился, после нескольких неудачных попыток поднялся на ноги и, мотаясь из стороны в сторону, скрылся за углом. Описать внешность нападавших очевидец не смог. Вот только заметил он, что у одного из тех, что удрали первыми, были светлые волосы.

И еще один жилец этого дома сообщил, что как раз в предыдущую ночь их с приятелем преследовали на улице трое парней. У одного из них тоже были светлые, чуть ли не белые волосы, которые закрывали уши.

Дело было так. Субботним вечером он отремонтировал приятелю цветной телевизор и они решили обмыть это дело. А приятелю надо было поставить в гараж машину, поэтому в гараже и посидели. Домой возвращались пешком, уже ночью.

На улице Уральских рабочих эти трое подошли к ним, попросили закурить.

— Мы сказали, что, мол, некурящие. И пошли дальше. На углу я оглянулся, смотрю, а они за нами чешут. Мой-то дом уж вот он, а Михаилу еще целый квартал шкандыбать. Что делать? Затащил я его к себе домой. Потом от жены, конечно, было: весь палас он нам облевал. А как бы я его бросил? Тут еще этот покойник на психику давил… Возле Михайлова гаража утром нашли, в аккурат под яблоней, говорят, лежал. Я еще…

— Гараж-то где? — спросил Горелов.