Проба на киллера

— Трудно понять: перешел, говорит, через Кировградскую, дальше — по Ильича двинулся. А очнулся на углу Победы и Индустрии.

За окном громыхнуло.

— А молнии не было, — меланхолично заметил Игорь.

Горелову было не до молнии. Он взял чистый лист бумаги, провел карандашом линию, пририсовал к ней два квадратика. Затем параллельно первой провел еще одну линию, а в пространстве между линиями нарисовал третий квадратик. Наконец, в правой стороне листа провел третью линию, перпендикулярно двум первым.

— Гляди, что получается: два нападения — на Уральских рабочих, одно со смертельным исходом — на Калинина, теперь вот, говоришь, на углу Победы и Индустрии, опять же недалеко от Уральских рабочих. Наверняка были еще случаи, о которых мы пока не знаем…

— Может, стоит объявить по радио или через газету: мол, в районе таких-то улиц имеют место разбойные нападения группы подростков на прохожих в ночное время… Пострадавших и очевидцев просят…

— И долго думал? — Горелов сердито посмотрел на стажера. — Знаешь, что тут начнется? Враз объявятся сотни потерпевших со всего города. И кого нынче побили, и кого в прошлом и позапрошлом году. Начнется сведение счетов. А ты разбирайся со всеми. Пока будешь разбираться, наши «ковбои» залягут на дно, и лови их тогда.

Игорь почесал макушку.

— Ну да, не годится, — согласился он. — Надо еще посоображать.

— Ну, посоображай, — разрешил Горелов и уточнил: дома, на сон грядущий.

Зазвонил телефон. Горелов взял трубку, и после нескольких коротких реплик лицо его приняло свирепое выражение, а лысинка налилась кровью.

— Ну, блин-зараза!.. Ну, зараза!.. — круто завершив таким образом телефонный разговор, он выскочил из-за стола и заметался по тесному кабинету, демонстрируя Игорю превосходное знание запредельных красот русского языка.

— Что, телемастер приходил? — догадался Игорь. — Опять контакты подчищал?

Горелов отер лоб.

— Таракана вытащил! Понял? Таракан заполз в телевизор и что-то там замкнул, а этот сучий кот…

На улице опять громыхнуло. Игорь только успел повернуть голову к окну, как Горелов заорал на него:

— Куда глаза пялишь? О деле надо думать, а он молнии в кулак ловит! Бери фотку и ступай по винным точкам, пообщайся с алкашами, которых там увидишь…

Только Игорь ушел, как явился Первушин, молодцеватый плотный шатен средних лет. Горелов показал ему фото убитого:

— Ну-ка, мобилизуй свою феноменальную память!

Первушин взглянул на фото и тут же вспомнил:

— Видел я этого мужика в наркологическом диспансере. С неделю назад.

— Ну, ты прямо как компьютер! — поразился Горелов и тут же поделился своей неприятностью: — Вконец обнаглели эти телемастера! Ты понимаешь, что творится: он вытащил таракана из телевизора и за это взял семьдесят тысяч! Десять — за работу, а шестьдесят — за вызов! А ателье — в соседнем доме!..

— Пожалуй, я схожу с этой фоткой в диспансер, покажу главврачу, — сказал Первушин. — А ты не переживай, бывает хуже: у моих соседей весь телевизор недавно сгорел. Как свечка, говорят, вспыхнул. Теперь новый надо покупать.

— Ладно, ступай, утешитель! — махнул рукой Горелов и, не дожидаясь, пока Первушин переговорит с главврачом диспансера, начал набрасывать рапорт об установлении личности потерпевшего.

Не прошло и получаса, как Первушин продиктовал по телефону из диспансера паспортные данные убитого: Полунин Алексей Геннадьевич, 38 лет, проживает по адресу… До поступления в диспансер работал обрубщиком фасонного литья. Двое детей. Жена — Полунина Надежда Васильевна, 40 лет, официантка в «Эльдорадо»…

— Вон их дом, отсюда в окно видать! — заключил Первушин.

Родные и близкие

Она прошла, прямая и строгая, плавной походкой к столу опера. После невыносимо тягостной процедуры опознания тела покойного мужа черты ее замкнутого упрямого лица с припухлыми продолговатыми золотисто-карими глазами и чувственным ртом все еще были искажены мукой.

— Скажите, Надежда Васильевна, когда вы в последний раз видели своего мужа живым? — спросил Горелов, унылым видом и тоном голоса давая понять, что сочувствует ее горю, но…

Полунина вытянула из манжетки кружевной платочек и крепко зажала в руке.

— Я вообще уже ничего не соображаю, — прошептала она, откинув голову назад и смежив веки.

Объяснение Полуниной:

«11 августа я замещала в своем зале метрдотеля. На работу в этот день приехала к 11 часам утра, а домой вернулась где-то в полпервого ночи. На кухне сидели Алик Митрофанов, который живет через подъезд от нас, и мой муж. Они пили вино и разговаривали. Я возмутилась и сказала: „Хватит устраивать в моей квартире распивочную!“. После этого Митрофанов ушел, а Леша остался сидеть за столом.