Пробег

А потом мы долго бродили по курорту. Люди прибывали, я сам, признаться, не ожидал, что их будет так много. Они шли — в купальниках и в одеждах, загорелые и бледные, молодые и старые, кто-то снимал достопримечательности на камеру, кто-то фотографировал. А еще было много детей. Наверное, когда у меня будут свои дети, я тоже привезу их сюда.

Я ненадолго оставил девушку, купив себе и ей по мороженому, а когда вернулся, то обнаружил ее возле святых источников. Алена смотрела на ныряющих людей не столько с любопытством, сколько даже зачарованно. Я молча встал рядом, протянул ей мороженое. Она взяла его, но как-то рассеянно.

— Сколько я, оказывается, пропустила в своей жизни, — произнесла она тихо.

Я едва не рассмеялся. Сколько пропустила? И это она говорит, увидев всего лишь этот курортишко? Да уж, мои предположения были верны, и для нее путешествия — все равно что сказка, в отличие от меня, для которого жизнь неразрывно связана с поездками.

— Никогда не поздно наверстать, — сказал я.

— То есть?

Я указал рукой с мороженым на святой источник.

— Есть желание окунуться?

— Знала бы, одела бы вчера купальник, — хмыкнула Алена. Только сейчас я вспомнил, что она до сих пор при параде, так как вчера, выбирая наряд, она рассчитывала всего лишь посетить городскую тусовку.

— Как раз вовремя. — Я кивнул на тучную женщину, скинувшую с себя все нижнее и неуклюже грохнувшуюся в водоем, чуть не утопив всех.

— Нет уж. — Алена стрельнула в мою сторону глазками. Впервые она позволила себе кокетство. — Не доставлю такого удовольствия.

— Слушай, а у тебя есть парень? — внезапно спросил я ее. Вопрос, конечно, на засыпку. Хороша бы она была, если бы, имея с кем-то отношения, рванула со мной куда глаза глядят. Хотя на моем веку встречалось и не такое.

— Было несколько романов, — неопределенно ответила она.

— Пылких?

— В общем, да.

— А теперь?

— А теперь я на распутье.

Я не понял, что это значит, но допытываться не стал. Всему свое время, узнал же я о ее проблемах дома, не прилагая никаких усилий, даже не подозревая, что они есть. Никогда не следует торопить события, иначе рискуешь застрять на обочине — уж эту-то истину я усвоил.

В святой пещере под церковью, что располагалась на горе, мы поставили свечи и написали записки с пожеланиями. А точнее, написала одна Алена. Я лишь собирался накарябать что-то, чего мне в жизни больше всего нужно, о чем я мечтаю, но вдруг на меня обрушилось откровение, и я, всегда воспринимающий святые места как нечто вроде музейных выставок, впервые ощутил благодать этого места. Я вдруг осознал, что мне нечего себе пожелать. Вдруг понял, что чувство, острое чувство, посещающее меня на трассах, будто мне чего-то не хватает, исчезло. Я абсолютно счастливый человек, и у меня все есть. Дорога и любимая женщина рядом. Да, я начинал в нее влюбляться. Но что было причиной тому — она сама или путешествие, я, конечно же, не знал.

Мне было интересно, что загадала Алена, но я не рискнул спросить. Мы покинули пещеру в полном молчании, она задумчивая, я — слегка шокированный откровением. Когда шлагбаум, препятствующий машинам въезд на территорию курорта, остался позади, я обнял ее за талию.

— Ну что? Поехали?

— Обгонять мою боль?

— Нет.

— Нет?

— Просто — дальше.

В салоне она не выдержала. Залезла рукой под юбку, спустила душные колготки, которые натянула вчера вечером, а теперь изнывала в них. Я не мог не посмотреть туда, да и не хотел строить из себя джентльмена. Сверкнули беленькие трусики. Она застыла. Я поднял глаза, ожидая, что она окунет меня в ледяную воду, но она улыбалась.

— Сейчас же отвернитесь, молодой человек.

Я поступил с точностью наоборот: продолжал наблюдать до конца, пока она не избавилась от колготок. Только после этого тронул машину с места.

Мы понеслись дальше. Мимо ее родного города, мимо городка под названием Ишимбай, в котором через год я буду участником погребальной колонны автомашин, — в сторону Башкирского заповедника, к подножью горного плато, где природа несравнимо величественней, чем в Красноусольске, и где, в отличие от курорта, нет ни души. Там, расстелив покрывало на пологом склоне горы, мы с Аленой занялись любовью, и лишь кузнечики и птицы были свидетелями нашей страсти. Мы любили друг друга так, как никто из смертных. Мы любили друг друга как два незнакомца, которых столкнула ирония судьбы, и это придавало незабываемый колорит экстазу. Насытившись друг другом, мы вновь задремали, но уже не рука в руке, а в объятиях.

Ко мне домой прибыли лишь под вечер. По пути прихватили бутылку вина. Дорога измотала меня полностью, но красное вино придало сил. Мы проболтали до поздней ночи. Я рассказывал Алене о дорогах, о приключениях, что случались со мной или моими знакомыми. Рассказывал ей дорожные легенды и притчи, которые знал тысячи. Она молча слушала, полуприкрыв глаза от удовольствия, не спеша потягивая вино из бокала. Я знал, что уже завтра мои руки вновь будут машинально сжиматься в поисках руля, но той ночью я впервые не думал об автомобиле. Я не думал ни о чем, кроме нее.

И был вечер, и было утро: ночь вторая.