Пробелы в уголовном праве: понятие, причины, способы преодоления

Если исходить из того, что язык закона соответствует требованию точности, то получается, что в одних случаях уголовная ответственность предусмотрена за незаконное усыновление (удочерение) не менее двух детей (ст. 154), а в других — за подмену только одного ребенка (ст. 153). Или в отношении физического лица — за уклонение от уплаты одного вида налога, а в отношении организации — нескольких видов налогов[324].

Определенную помощь способны оказать постановлений Пленума Верховного Суда РФ (РСФСР, СССР). Так, например, в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 1994 г. «О судебной практике по делам об изготовлении поддельных денег или ценных бумаг» разъясняется, что «преступление считается оконченным, еслй с целью последующего сбыта изготовлен хотя бы один денежный знак или ценная бумага». Однако подобные разъяснения — редкость, и правоприменители руководствуются собственным усмотрением либо доктринальным толкованием.

Поэтому мы полностью разделяем точку зрения М. Костровой, которая небезосновательно полагает, что использование приема синекдохи должно быть минимизировано, и во всех диспозициях Особенной части УК РФ при описании предмета, потерпевшего или иных признаков следует использовать имя существительное в единственном числе[325]. Такой прием может быть признан оправданным и целесообразным только в исключительных случаях, когда единственное число «не звучит» по-русски (например, в ст. 186 УК) и не вызывает трудностей семантической интерпретации.

В связи с этим правильным представляется подход законодателя при изменении ст. 136 УК РФ «Нарушение равноправия граждан». В редакции Федерального закона от 9 июля 1999 г. потерпевший теперь назван в единственном числе — человек и гражданин.

Одним из основных правил законодательной техники считается правило об однозначности терминологии. Его краткая формула «одно понятие — один термин» в развернутом виде означает: как внутри одного нормативного акта, так и в рамках целой отрасли права одно и то же понятие должно последовательно и неуклонно определяться одним термином; в то же время и один термин не должен использоваться для обозначения различных, не совпадающих между собой понятий.

Квалификация многих преступлений оказалась бы более точной, если бы в Кодексе исключалась полисемия (многозначность, т.е. наличие у одного термина двух и более значений), синонимия (обозначение различными словами одинаковых понятий) и омонимия (наименование одним словом разных понятий). Это тот идеал, к которому следует стремиться. Однако он не достигнут и достижим, по-видимому, лишь в части исключения омонимии из языка уголовного закона.

В то же время в отдельных случаях полисемии можно было бы избежать. В частности, в уголовном праве термин «деяние» употребляется в двух значениях: широком и узком. В широком — для обозначения преступления в целом, а в узком — лишь для обозначения действия (бездействия) как признака объективной стороны состава преступления. Так, в ч. 1 ст. 14 УК законодатель, устранив скобочное уточнение деяния как действия или бездействия (бывшее в ст. 7 УК РСФСР), тем самым включил в понятие деяния помимо действия (бездействия) и причиненные им общественно опасные последствия. Но при этом в контексте всего УК правило однозначности терминологии не соблюдается. Многозначность начинается уже с ближайшего контекста: в ч. 2 ст. 14 вновь появляются скобки и деяние отождествляется с действием (бездействием). И в «материальных» диспозициях некоторых статей Особенной части УК РФ, содержащих формулировки основных составов преступлений, видно отождествление деяния с действием (бездействием). Например, «незаконное использование изобретения, полезной модели или промышленного образца, разглашение без согласия автора или заявителя сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации сведений о них, присвоение авторства или принуждение к соавторству, если эти деяния причинили крупный ущерб» (ч. 1 ст. 147 УК РФ). Такая формулировка создает значительные проблемы при толковании содержания квалифицирующих признаков состава данного преступления. В ч. 2 указанной статьи ответственность предусмотрена за «те же деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой». Остается неясным, является ли причинение крупного ущерба обязательным признаком и квалифицированного состава или же достаточно совершения лишь указанных действий в соучастии. Аналогичный вопрос возникает в процессе применения и некоторых других уголовно-правовых норм с квалифицированным составом, когда изложение последнего начинается словами «то же деяние», «те же деяния» или «деяния, предусмотренные частями первой, второй настоящей статьи» (ст.ст. 167, 171, 171¹, 172, 178, 185 и др.)[326]. В каком значении используются названные понятия? Следует ли понимать под «деянием» в целом состав преступления или им охватывается только признак объективной стороны состава в виде действия (бездействия)?