Пробирная палата

Чтобы очистить дорогу, было решено сбросить с нее повозки. Большая их часть упала туда, где валялся выброшенный мусор; другие, пролетев по скалистому склону, обрушились на головы людей, не имевших возможности увернуться. Ленникай выстроил лучников двойной колонной и приказал целиться. Солдаты, услышав свист стрел, инстинктивно подняли головы, и тут на них обрушился смертоносный дождь. Беднягам ничего не оставалось, как стоять и смотреть в лицо смерти. А стрелы били не только в первый, второй или третий ряд, но и во все остальные, кося копейщиков как перезрелую пшеницу.

По мере того как люди умирали и падали на землю, давление одной из сторон ослабевало. Масса начала крошиться, по ней пробежали трещины, как по источенной стальной пластине, не выдержавшей удара большого молота. Между тем давление другой стороны оставалось прежним, и наконец ряды пикейщиков дрогнули и пошатнулись. Пики и копья опустились, не удержав мертвого груза, и упали на землю подобно сваленным деревьям.

Самое время для контратаки, подумал Темрай, и через несколько секунд она началась.

Третий и четвертый ряды поднажали и устремились вперед, через тела своих товарищей, вытаскивая на ходу сабли. Успех был лишь частичный из-за скученности, мешавшей размахнуться, а удары сверху приходились на шлемы и наплечники, легко выдерживающие такую атаку. Лучшее, что можно было делать в данной ситуации, – это резать пальцы, уши и носы, уподобляясь лесникам, обрубающим ветки с упавшего дерева.

– Сейчас он совершит ошибку, – сказал Бардас.

Пикейщики беспорядочно отступали, а люди Темрая давили, нажимали, рвались вперед, спеша воспользоваться столь неожиданно представившейся возможностью. Бардас послал пару гонцов к сержантам алебардщиков и артиллеристов.

Темрай увидел, что происходит, но немного опоздал; к этому времени ситуация уже вышла из-под контроля: его люди хлынули через бреши, стараясь успеть принять участие в преследовании противника, и тут же попали под продольный огонь лучников Бардаса, расположившихся по обе стороны от брешей. Встреченные ударом почти в упор, они остановились, замерли и, прежде чем успели отступить, с флангов, отрезая их, выступили алебардщики.

Посыльные Темрая остановили тех, кто еще не успел выскочить за частокол, но остальным помочь было нельзя. Рабочие начали забрасывать проломы мусором еще до того, как по ту сторону частокола пал последний из преследователей. Воспользоваться своей возможностью в полной мере Бардасу не удалось; требушеты успели выстрелить лишь дважды, после чего огонь вести было уже не по ком.

Солдаты проворно убрали складные мосты и отступили организованно и без спешки. Артиллерия Темрая не сделала по ним ни единого выстрела. Как только участвовавшие в штурме войска возвратились в лагерь, бомбардиры перенацелили требушеты и возобновили обстрел крепости.

– В целом, – подвел итог Бардас, – мы вышли вперед. Они понесли большие потери, растратили тучу стрел. К тому же, на нашей стороне моральное преимущество, ведь, в конце концов, верх взяли мы. И еще одно, мы получили еще один урок ближнего боя в крепости, урок практический и по приемлемой цене. Им похвастать особо нечем, разве что тем, что они до сих пор там, но это вряд ли можно считать достижением. – Бардас вздохнул, задержал взгляд на раненых, лежащих на повозках, но ничего не сказал. – Нам предстоит пройти еще долгий путь, но мы дойдем до конца. В конце концов, Перимадея не сразу строилась.

– Что, я? – Горгас изобразил изумление. – Конечно, нет. Это же глупость. Разве я похож на человека, способного совершать глупости?

Выражение лица посланника не изменилось.

Интересно, подумал Горгас, не выращивают ли их такими… с масками вместо лиц? А может, у них еще в детстве перерезают какие-то сухожилия на скулах и щеках? Или такая беспристрастность – результат операции, обязательной для всех, кто учится искусству дипломатии?

– Я лишь повторяю то, что мне сказали, – сухо произнес посланник. – Наши источники утверждают, что восстание начали ваши люди, что они действовали по вашему приказу. Тот факт, что вы обсуждаете этот вопрос со мной, а не с двадцатью тысячами алебардщиков, должен показать, как мы относимся к сообщениям данного источника.

Горгас рассмеялся, как будто посланник рассказал какую-то занимательную историю.