Пробирная палата

Раненых собирали весь день. Бардас послал герольда договориться об обычном в таком случае перемирии, и представители обеих сторон быстро нашли общий язык и достигли взаимопонимания, после чего и те, и другие вынесли раненых со своей половины поля и передали противнику его воинов, находившихся на чужой территории. Труднее было договориться о том, что делать с убитыми и умирающими, число которых неуклонно росло, что могло стать угрозой обеим сторонам. Кочевников надлежало сжигать, солдат Империи хоронить, так что взаимозачет в этом пункте был невозможен. Посланцы Бардаса предложили работать по очереди: сначала они соберут своих павших, а потом люди Темрая унесут своих, но кочевники не согласились, указав, что им придется в этом случае ждать целый день, и выдвинули вариант с совместной работой, от которого ввиду возможности всякого рода инцидентов отказались их партнеры по переговорам. Следующее предложение сводилось к тому, чтобы каждая сторона работала на своей половине, складывая убитых в две кучи. Время шло, люди Темрая неохотно согласились. Но вскоре возникло еще одно обстоятельство: на той части поля, где работали солдаты Империи, убитых оказалось больше, и переговорщики заговорили о том, что линию раздела провели неправильно, и предложили проложить ее поперек поля, а не вдоль него. Кочевники отказались, но согласились передвинуть границу на 150 ярдов и позаботиться о кавалеристах, тогда как солдатам Империи достались пехотинцы.

Во время переговоров один из людей Бардаса заметил, что если во время боя кочевники старались захватить как можно больше территории, то теперь ведут себя так, словно проиграли. Люди Темрая сочли такое замечание оскорбительным и заявили протест, оставленный, впрочем, без внимания противоположной стороной. После того как поле боя было зачищено, тела убраны, оружие погружено на повозки и увезено, пришло время подсчитать потери и объявить победителя. Это оказалось не так-то легко. Счет шел буквально голова в голову. По числу убитых «преимущество» оказалось на стороне Темрая, но по процентному отношению к общему количеству стоящих в строю вперед выходил Бардас. Попытки схитрить, посчитав кавалеристов ценнее пехотинцев, позволяли надеяться на успех, но Бардас знал, что обманывает сам себя, потому что для него тяжелая пехота значила больше, чем кавалерия. Кроме того, если уж на то пошло, армия Темрая на три четверти состояла из конников, что лишало такой подсчет всякого смысла. Территория тоже не могла быть критерием, так как сражение шло не за землю, к тому же ни одна, ни другая сторона не потеряли и не приобрели ни дюйма. Оставалась последняя приемлемая для обеих армий категория – достигнутые цели, но и здесь похвастать было нечем: что ни говори, но ясно выраженных целей не было ни у тех, ни у других, по крайней мере сформулировать их никто не мог. Если же цели и были – тщательно скрываемые в головах командующих, – то достичь их все же не удалось, а это означало, что проиграли оба. Разумеется, это было нелепо.

Глава 20

– Кто-нибудь прекратит этот грохот? – крикнул Венарт. Грохот прекратился.

– Что вы сказали?

Венарт сделал шаг вперед. В мастерской было темно и угрюмо, свет шел только от печи.

– Я попросил прекратить… Нельзя ли немного потише: я хочу поработать. Но…

Из темноты ему навстречу вышел Поск Доусор, сосед Эйтли. На нем был замызганный кожаный фартук. В руке он держал громадный молот.

– Я тоже, – сказал Поск.

– Что?

Поск кивнул в сторону печи и стоящей рядом с ней наковальни.

– Я тоже работаю. Или, по-вашему, мне это доставляет большое удовольствие?

Венарт снова кивнул и огляделся.

– Извините за любопытство, но чем вы здесь занимаетесь? В последний раз, когда я сюда заходил, тут хранили сыр, если не ошибаюсь.

– Может быть, но теперь здесь делают оружие. – Доусор снял рукавицу и вытер лоб тыльной стороной ладони. – Сыра на продажу у меня нет, но зато есть запас вот этих стальных болванок, доставшихся мне двенадцать лет назад в счет безнадежного долга. Лежали мертвым грузом, и вдруг выяснилось, что всем нужно оружие. Оружие и доспехи. Вот я и собираюсь этим заняться. Ясно?

– Да, ясно, – ответил Венарт. – Я и не догадывался, что вы умеете это делать.

Доусор нахмурился:

– А я и не умею, но скоро учусь. В конце концов, это не так уж трудно, верно? Раскаляешь металл докрасна, потом бьешь по нему молотом, пока он не станет тонким. А потом снова бьешь, чтобы получить нужную форму. Кроме того, – добавил он, – я тут купил одну книжонку. Если есть книга, научиться можно чему угодно.

– Ну… – Венарт пожал плечами, не зная, что сказать. Молот был очень большой, а Доусора все знали как человека довольно-таки вспыльчивого. – Что ж, Поск, вы весьма предприимчивы, но вам не кажется, что этим стоило бы заниматься где-то в другом месте? Я почти всю ночь не спал, эти заседания Совета… протоколы…

– Где?

– Извините, что?

Доусор нетерпеливо помахал молотом.