Пробки на дорогах

— Сами думайте. У спортсмена-эковариала не вырастают лишние сердца, зато меняется сопротивление воздуха перед ним. Если бросить в воду эковариала, то не жабры у него отрастут, а образуется воздушная подушка с запасом воздуха. Если его со скалы сбросить, то не крылья вырастут, а сопротивление воздуха увеличится, и он мягко приземлится. Так что сами думайте, кем выгоднее быть. Кстати, недавно появились ещё и комбивариалы — люди, принимающие и вариалон, и эковариалон одновременно.

Мы на некоторое время замолчали. Потом Ранеткин задумчиво изрёк:

— Мне кажется, что в самой Вселенной присутствует и вариальность, и эковариальность. Живые организмы в мире приспосабливаются под окружающую среду, и сама окружающая среда формируется таким образом, чтобы была возможность для зарождения и выживания живых организмов.

Он ещё что-то долго рассуждал о Мироздании, но я уже его не слушал. Мне мерещились величественные картины солюстической Вселенной. Ведь Солнечная система, наша Галактика — это ведь тоже своего рода системы, схемы. Значит, можно добиться того, чтобы и они изменялись. Мне представились грандиозные картины перестройки космоса, когда планеты сближаются на доступные расстояния, между планетами сами собой вырастают автотрассы, и по ним мчатся солюстические автомобили, управляемые вариалами и эковариалами. А, может, благодаря солюстике человечество станет до такой степени могущественным, что сможет изменить Большую Задачу и повернуть всю Вселенную к решению другой Задачи, не менее грандиозной. Солюстическое человечество само назначит себе цель существования и смысл жизни.

Но будет ли солюстическая жизнь счастливой? Мне привиделись люди, которым не нужно затрачивать усилия для преодоления трудностей. Зачем теперь трудиться, стараться, если по твоему желанию ты можешь стать могучим атлетом, умнейшим учёным, талантливым писателем? Достаточно только захотеть, и твой организм — мозг, сердце, лёгкие — сам сконфигурируется для исполнения этого желания. Люди обленятся окончательно. А если ещё удастся изменить саму Большую Задачу, то основная цель человечества — познание мира — потеряет смысл, потому что цель существования станет известна. Может, всё-таки правы те мыслители, которые ставили труд во главе всего?

…Я резко всхрапнул и от этого проснулся. Сидящие рядом со мной неодобрительно покосились на меня. Некоторое время я приходил в себя и соображал, где я нахожусь и с какой целью. В зале царило оживление; на сцене председатель экспертного совета симпозиума аккуратно отжимал с трибуны докладчика Ранеткина, тот упорно сопротивлялся и цеплялся за микрофон. «Да уберите его наконец, утомил своей солюстикой!», выкрикивали из зала. Ранеткин, наконец, дорвался до микрофона и успел, задыхаясь, выкрикнуть:

— Жесткострукты чёртовы! Неужели вы так ничего и не поняли!?

В это время к нему подскочили двое из охраны, аккуратно взяли под локотки и поволокли со сцены за кулисы. Председатель вымученно улыбнулся и вызвал следующего докладчика.

Во время нового доклада, который я почти не слушал, ко мне потихоньку пробрался один из тех охранников, которые выволакивали Ранеткина со сцены, и сунул в руку стопку каких-то книг и тетрадей.

— Я вас с этим психом в холле видел, — прошептал он, имея в виду несчастного Ранеткина. — Передайте ему его барахло; он забыл.

— А что с ним? — встревожился я шёпотом.

— Да всё нормально. Сидит на улице на ступеньках. Мы его освежиться вывели. Больно уж шумный он.

Охранник удалился. Зная, что поступаю нехорошо, я тем не менее открыл верхнюю тетрадь в стопке, на обложке которой было написано мелким нервным почерком «Основы солюстики». Вся тетрадь была исписана непонятными формулами. Другие тетради в стопке не отличались от первой. Внизу стопки лежала книга; когда я прочитал её название, у меня зашевелились волосы, и по телу пробежал неприятный холодок. «Поднятая целина», Шолохов. Внутренне содрогаясь, я открыл книгу на середине и прочёл следующее:

«Иззагоризонтился жёлтый карлик, проборонил почву люксами и канделами. В поле проснулись ушастые бздрюки, вылезли из квадратных гнёзд и загадили всю гектарность. Товарищ Давыдов, радушно сверкнув радужками, кулаком ударил Врангеля по вороньему клюву, обмазал голубую кровь, густую, как гель, о деда Щукаря, и послал всех пахать на галеры».

Наверное, у меня было постмодернистское настроение.