Проблема 92

Как хорошо было бы сейчас у него на душе, если бы не этот ветер! Курчатов только что объездил весь полигон, побывал в каждом квадрате. Работа везде протекала нормально, но ветер… Он громыхал по крышам домов-мишеней, летел по пустыне, дул в каждую дырку, просвистывал в малейшую щель. Подопытные животные в траншеях испуганно жались друг к другу. Закручивались и опадали пылевые смерчи, и было заметно, как меркнут прожектора. Пыль тут же набивалась в уши и ноздри, першила в горле, резала глаза, скрипела на зубах. Но молодцы физики! Они, казалось, даже не замечали, что творится вокруг.

Тягач подошел к башне. На главном пульте КП загорелась белая лампочка. Это включился лифт. Сейчас начнут поднимать бомбу. За нее Игорь Васильевич был спокоен. Только что они с Завенягиным проверили каждый винтик. И лишь после этого с величайшими предосторожностями сняли предохранители. Не все, разумеется. Последний предохранитель будет удален уже на месте, на верхушке башни.

Вспыхнула красная лампа, и тут же в репродукторе послышались четкие пощелкивающие удары метронома. Все! Бомба начала жить. Это стучал ее электрический пульс, многократно усиленный во всевозможных) преобразователях. Курчатов вызвал по селектору метеорологический пункт.

— Доложите обстановку!

— Атмосферное давление семьсот сорок, семь четыре ноль, температура…

Курчатов терпеливо выслушал всю сводку. Сведения были неутешительными. Сила ветра возрастала, а видимость приближалась к нулю. Но это он знал и без синоптиков. Пылевая завеса плясала прямо перед глазами. Освещенная прожекторами башня порой совершенно исчезала из поля зрения.

Время, которое еще совсем недавно тянулось, как резина, вдруг понеслось в ускоренном темпе, словно ветер сорвал его с привязи.

— Перемен не ожидаете? — спросил Курчатов синоптика.

— К утру возможен просвет, — не очень уверенно ответил тот. — Но короткий. Часам к восьми ожидаем вновь усиление.

Курчатов поднял глаза к циферблату. Светящаяся часовая стрелка подошла к двум. Он позвонил начальнику полигона:

— Ну и погодка, товарищ генерал. Чем-то вы ей явно не угодили. Я вот думаю, не перенести ли нам время взрыва на час раньше? Метеорологи вроде сулят просвет. Как вы полагаете?

— Не знаю, что там они сулят, Игорь Васильевич, только пока все хуже и хуже.

— Можно бы хуже, да некуда. Так что вы подумайте над моим предложением. Сколько вам дать времени для размышлений?

— Минут тридцать, товарищ председатель Государственной комиссии!

— Хорошо. Через полчаса доложите о своем решении.

Но не прошло и пятнадцати минут, как генерал вызвал его.

— Докладываю, товарищ председатель Государственной комиссии! Сорвало четыре аэростата… — начальник полигона замолк на полуслове. И хотя приказ поднять аэростаты, невзирая на ветер, отдал сам Курчатов, генерал ожидал, что председатель ГК все же даст ему нагоняй. Отведет душу.

Однако Курчатов воспринял неприятное известие совершенно спокойно.

— Этого можно было ожидать, — сказал он. — Хорошо, что только четыре. Значит, эта часть эксперимента не состоится. А как насчет переноса?

— Будет сделано, Игорь Васильевич) — заверил повеселевший генерал. — У нас почти все готово. Я сейчас махну на объект и сразу оттуда к вам на КП. В последний разок проверю.

— Значит, решено, — сказал Курчатов и, отключив начальника полигона, вызвал Главного теоретика.

— Будем взрывать на час раньше, — сказал он. — Приезжай сюда.

Игорь Васильевич отошел от бинокуляра и сел за откидной столик. Расстегнув «молнию» внутреннего кармана, он достал уже заготовленное распоряжение о производстве взрыва. Оставалось только проставить дату и подписать. Он свинтил колпачок с авторучки и крупными буквами вписал: «29 августа 1949 г. 7.00».

Несколько минут посидел, сцепив пальцы, затем решительно встал и, подойдя к пульту, нажал кнопку обратного отсчета времени.

— До взрыва осталось три часа сорок восемь минут — прозвучало во всех репродукторах полигона.

Металлически-четкий, записанный на пленке голос как бы подстегнул и без того стремительный полет времени. Курчатов и не заметил, как посветлели глубокие узкие прорези блиндажа. Рассвет был серым и мокрым, но ветер заметно приутих. До взрыва оставались считанные секунды. На КП собрались уже члены правительства, высшие командиры всех родов войск, теоретики и экспериментаторы, отвечавшие за основные узлы проекта. Людей было много, но тишина стояла мертвая.

Только металлический голос бесстрастно отсчитывал секунды.

Вот оно и пришло, подумал Курчатов, надевая черные очки. Специальным ключом, который носил все эти дни на шее, он отпер на пульте круглую бронированную дверцу, и главная кнопка с легким пружинным звоном освободилась.

Когда в репродукторе загремело: «Ноль!», Курчатов нажал ее и стремительно подался к амбразуре.