Проблема дня

Мы въехали на холм и, зайдя в маленькое уютное кафе в Клифтоне, заказали легкий ужин и бутылку вина. Я налила два бокала – в отличие от меня леди Хардкасл позволяла себе один бокал, когда была за рулем – и продолжала молчать, блаженно улыбаясь.

– Знаешь, Флоренс Армстронг, порой ты бываешь несносной.

– Я, миледи? – проговорила я все с той же невинной улыбкой. – Что вы хотите этим сказать?

– Ты сама знаешь что. Ты выбегаешь из этого здания, словно заяц, и мы несемся по улице со скоростью ракеты, как будто мы только что ограбили банк, ты отпускаешь загадочный комментарий по поводу того, что обнаружила, а потом всю дорогу молчишь как рыба. Вот я и говорю, что ты несносна.

– Ах, вот вы о чем. Прежде чем перейти к этому вопросу, позвольте мне остановиться на паре других. Во-первых, я вовсе не выбегала из здания, словно заяц, ибо это привлекло бы ко мне нежелательное внимание. Я вышла быстро, но как бы беззаботно. Во-вторых, наш «ровер» не способен нестись со скоростью ракеты, даже если бы мы в самом деле привязали к нему парочку ракет. Он отъехал от обочины неспешно, со скоростью пешехода. А в-третьих… Собственно говоря, тут вы правы: я и впрямь вела себя чересчур загадочно, но, по-моему, я в своем праве – ведь сами вы любите прибегать к подобным штучкам. Тут любой девушке захочется взять реванш и в кои-то веки напустить на себя таинственность, что, разве не так?

– Хватит с меня твоих тайн. Рассказывай, выкладывай, колись. Поработай-ка языком, сестренка, пока он не занят едой.

– Посмотрев на этот аккуратно ведущийся журнал, я поняла две вещи. У них обоих: и у дневного вахтера, и у ночного – необычайно хороший почерк. Он заслуживает всяческих похвал. Нечасто встретишь работника, умеющего так красиво писать. Я бы сказала, что…

– Знаешь, хотя я и знаю, что в конце концов мне может изрядно достаться, я недалека от того, чтобы отвесить тебе оплеуху. Давай, излагай.

Я ухмыльнулась и сказала:

– Ну, – после чего сделала паузу. Она смотрела на меня волком, и я продолжила речь: – Если верить журналу – а судя по нервной реакции Хордена на незадокументированный уход одного из его хозяев, ему можно доверять, – то мистер Хинкли и мистер Морфилд в самом деле оставались в здании до двенадцати часов десяти минут.

– И это все? Я ждала почти полчаса только для того, чтобы ты сообщила мне то, что мы и так предполагали?

– Разумеется, это не все. Далеко не все. Есть и весьма интригующая новость – в двадцать минут двенадцатого к Хинкли и Морфилду присоединился не кто иной, как…

– Достопочтенный Джеймс Стэнсбридж, – перебила меня леди Хардкасл.

– Ну, знаете, немудрено, что мне приходится из кожи вон лезть, дабы сохранить ореол тайны – ведь вы всякий раз крадете мои лавры, срывая эффект. Да, достопочтенный Джимми явился в одиннадцать двадцать, и в журнале отмечено, что он приходил к мистеру Хинкли. Ушел он в двенадцать десять, так что мы определенно можем исходить из того, что эта троица ушла вместе. А как вы догадались, что это был именно он?

– Все дело в расчете времени, – ответила она. – Мы уже знали, что из Котэма Джимми ушел незадолго до одиннадцати. Оттуда до Корн-стрит идти минут двадцать, так что он вполне мог явиться к Хинкли в двадцать минут двенадцатого. Нет, я не ясновидящая, просто… ну… просто я чертовски умна.

– С этим я не спорю, – отозвалась я.

– Да, пытаться спорить было бы глупо. Но это любопытно и немного раздражает. Как и твои попытки заинтриговать меня. Теперь все алиби подтверждены, но этих троих что-то связывает. И, если это не убийство Кристиана Брукфилда, то что?

– Дела Лиги? – предположила я.

– Нет, дело не в этом. Ты говорила, что во время вечеринки у Герти вы с Мод подслушали, как Морфилд пригласил Джимми на собрание Лиги. Значит, тогда он еще не имел с ней дел.

– Мы все время возвращаемся к одному и тому же – зашифрованным записям Брукфилда, – сказала я. – Наверняка у него была причина рассматривать этих троих вместе. Я знаю, вся эта троица связана с Морфилдом, но вряд ли все ограничивается только этим.

– Да, вряд ли, – согласилась моя хозяйка. – Возможно, какие-то идеи есть у инспектора Сандерленда. Он обещал сообщить нам что-то завтра утром и предложил встретиться в «нашем обычном месте».

– В кофейне Крейна? – спросила я.

– Будем надеяться, что да. Если не там, то я ума не приложу где. Придется понадеяться на то, что официантка проигнорирует приказ Крейна выставить нас вон.

Прибыл наш ужин, и беседа перетекла в менее смертоубийственное русло.

* * *

– Вот поэтому, – изрек инспектор, поставив чашку с кофе на блюдце, – я больше и не могу играть в крикет.