Проблема личности в философии классического анархизма

Нетрудно заметить, что употребляя в своих высказываниях слово «человек», Бакунин подразумевает то человечество в целом, то отдельную личность. И в этом нет никакого противоречия, ибо, как мы показали выше, бунт и свобода есть для Бакунина важнейшие проявления как личного, так и общечеловеческого развития, «человек» же есть потенция личности, личность – актуализация «человечности», «человек» проявляется через личность, развитие личности аналогично развитию человечества.

Хотя бунт есть специфически личное, специфически человеческое проявление, но «дух возмущения», из которого он вырастает, присущ уже и дочеловеческой стадии животного мира: «Возмущение это – инстинкт жизни; даже червь и тот возмущается против давящей его ноги, и можно сказать вообще, что жизненная энергия и сравнительное достоинство всякого животного измеряется интенсивностью присущего ему бунтарского инстинкта» (цит. по 357; Т.3, 251-252). Будучи вечным источником развития, движения, бунт не имеет конечной цели и будет существовать до тех пор, пока в человеке будет жить жажда свободы.

Переходя от общефилософского рассмотрения бунта к его более конкретным формам, Бакунин останавливается на таких видах бунта, как 1) бунт человека против внешней природы (понимаемой в узком смысле слова); 2) бунт против своей внутренней природы – точнее, против элемента «животности» в ней, вытесняемого растущей свободой, отождествляемой им с человечностью; 3) бунт против Бога как сакральной основы любой идеальной и реальной тирании; 4) бунт против любого внешнего авторитета, навязываемого личности извне и воплощаемого прежде всего в государстве.

Человек преобразует и отчасти подчиняет не только внешнюю природу, но и свою собственную природу. Это внутреннее «иго представляется ему сначала в форме его несовершенств и слабостей или даже его индивидуальных как телесных, так и умственных и нравственных болезней; затем в более общей форме своей дикости или своей животности перед лицом своей человечности, поскольку последняя осуществляется в нем поступательно посредством коллективного развития его социальной среды» (234; 385-386).

Человеческая личность устраивает «прежде всего бунт против тирании высшего призрака теологии, против Бога» (234; 502), против небесного Господина, санкционирующего земное рабство – духовное и материальное. «Затем, как следствие бунта против Бога, является бунт против тирании людей, против авторитета… представленного и легализованного государством» (234; 503). Неоднозначным является отношение Бакунина к бунту личности против общества. В тех случаях, когда общество влияет на личность благотворно, способствуя развитию ее мысли и свободы, бунт, конечно же, не нужен. В тех же случаях, когда общество давит и порабощает личность, развращает ее, бунт человека против общества, в котором он живет, становится необходимым, как условие его духовного самосохранения в качестве личности. Если бунт против Бога, Церкви и государства безусловно, всегда оправдан и необходим, то «бунт против естественного влияния общества много труднее для индивидов, чем бунт против официально организованного общества, против Государства, хотя часто он так же совершенно неизбежен, как последний» (234; 503).

Бакунин подчеркивает, что государство, почти всегда воздействующее на человека грубо, извне, насильственно, как бы само провоцирует на бунт против себя, и этот бунт многократно легче, нежели бунт личности против общества – предшествующего ей, окружающего ее, незаметно и естественно формирующего ее по своему образу и подобию: «Таким образом каждый является в некотором роде более или менее участником этого насилия против себя самого и очень часто даже не подозревает об этом. Отсюда вытекает, что для того, чтобы восстать против этого влияния, которое общество естественно оказывает на него, человек должен, по крайней мере отчасти, восстать против себя самого, ибо со всеми своими материальными, интеллектуальными и моральными задатками и стремлениями он сам есть лишь продукт общества» (234; 503).