Проблема с Джейн

Сейчас она вряд ли вспомнит все названия островов. Память подбрасывает лишь солнечные окончания «-ос»; воспоминания о белом домике на вершине холма, окруженного бескрайней синей гладью; ощущение праздности, когда они только и делали, что плавали, нежились на солнце и занимались любовью; запах жареной рыбы, когда, проголодавшись, заходили в кафе подкрепиться; удовольствие надеть вечером на загорелое тело белое платье, зная, что будешь выглядеть прекрасно; причудливые модуляции голоса Эрика, пытающегося освоить греческий по методу Берлица. С Эриком все было просто, понятно и легко. Он умудрялся за десять минут, пока Джейн с рюкзаками ожидала его в кафе, снимать в частном секторе чистую и уютную комнату. Ночью ему не было равных по уничтожению комаров. А днем он выискивал уединенные бухточки и заставлял ее плавать там обнаженной. Она боялась, что ее арестуют за оскорбление нравственности в стране, где женщины закрывали на пляже даже живот, и все же соглашалась с Эриком: почувствовать себя частью природы можно лишь тогда, когда твое тело не сковано никакими одеждами и рассекает волны как сирена. Джейн усомнилась в способностях Эрика всего один раз, на Хиосе, острове дискотек, куда они совершенно случайно попали и где были вынуждены ждать два дня очередного катера. Чтобы скрыться от шума и золотой молодежи, они взяли напрокат мотоцикл, который сломался посреди бела дня, и они оказались одни на безлюдной проселочной дороге без единого деревца, изнемогая от палящих лучей солнца. Пока Джейн плакала, уверенная в том, что они скоро умрут от жажды, Эрик, обливаясь потом с головы до ног, совершенно спокойно, может, в сотый раз пытался завести мотоцикл. На сто первый мотор наконец заработал.

В рыбном ресторане на острове Китнос, название которого она даже запомнила, куда они, стройные, окрепшие, загорелые, все еще завороженные голубым небом, белыми домиками и прозрачной морской водой, зашли накануне отъезда, Эрик, смуглый, прекрасный, как Аполлон, неожиданно опустился перед ней на колени. Она закричала от страха и приподняла ноги: неужели опять огромный таракан, как тот, что залез вчера вечером в их комнату, или, может быть, крыса?

— Выходи за меня замуж!

Джейн вначале расхохоталась, а потом расплакалась. Все присутствующие в ресторане обратили на них внимание. И сразу же кифаристы заиграли свадебный марш, официанты принялись пританцовывать, хозяин ресторана, пожилой грек с большим животом, стал показывать Джейн и Эрику танцевальные па, и вскоре вокруг них образовался круг людей, хлопающих в ладоши.

В этот вечер она одна опустошила бутылку белого вина. Эрик вынужден был почти на руках нести домой свою пьяную невесту и даже поддерживать ее на унитазе: сидеть самостоятельно она не могла. Позже Джейн совершенно не помнила, как и когда он ее раздел. Зато она хорошо помнила, как сплелись в змеиный клубок их тела и как во время любви она так сильно закричала, что он зажал ей ладонью рот, и как в этот момент они впервые вместе кончили.

Джейн допила воду из стакана, но в горле все равно было сухо. В памяти снова всплыла белая комната и белая простыня, которой она утром накрыла спящего на животе Эрика. А перед этим она долго на него смотрела, и ей казалось, что она видит фотографию, сделанную без вспышки, на которой в сумрачной комнате с закрытыми ставнями еле угадываются его обнаженные круглые ягодицы. Она выбросила из своей памяти его фотографию. но навсегда сохранила клише. Его лицо… Его кожа… Сжав зубы, Джейн встала и с шумом поставила на электроплиту кастрюльку, чтобы вскипятить воду для чая.

Прохаживаясь взад и вперед по гостиной, она нервно крутила пальцами чайную ложечку, которую захватила в баре. А что, если автор не Джош, не Бронзино, а вообще незнакомец? Ненормальный, который годами выслеживал ее, чтобы потом со всеми подробностями описать ее жизнь? Неизвестный, который вполне мог проникнуть в ее квартиру восемь лет назад, когда она путешествовала по Франции? Тот, кто семь лет назад следил за ней в аэропорту Орли и оплатил ей кофе? Неужели такие ненормальные — герои голливудских фильмов — существовали в действительности?

Ей пришла в голову мысль позвонить психиатру. Специалист смог бы определить симптомы безумия.

Она повернулась к столику, на котором стоял телефон, и стала листать желтые страницы телефонного справочника. Слово «психиатр» отсылало к разделам «врач и хирург». Следующая страница — к разделу «психолог». В нем были сотни фамилий. Выбрать одну наугад? И что сказать? Спросить, не приходилось ли ему иметь дело с сумасшедшим, годами следившим за своей жертвой, чтобы потом написать о ней роман? И можно ли считать сумасшедшим писателя, превращающего реального человека в вымышленный персонаж и использующего очень интимные подробности? Да психолог просто посмеется над ней. Если так рассуждать, то большинство писателей — ненормальные.

Нет, эта рукопись, конечно же, шутка, а ее автор — тот, кто хорошо ее знает: вероятней всего, Джош.