Проблема выживания

Ростик втянул в себя воздух, он был уже заметно холоден, климатически стояла середина, а может, и конец ноября. Где-то в начальственных кабинетах, отапливаемых отличными дровами, надеялись на осень, рассчитывали, что насекомые впадают в спячку или хотя бы снизят активность. Дураки, это было самое простое — строить теории. Теперь-то Ростик знал, что этого не будет, потому что Рой — как он про себя называл коллективный разум, руководящий действиями насекомых, — не собирался в эту зиму давать себе передышку и хотел захватить весь металл.

После той памятной ночи, когда необычно острое понимание ситуации впервые накатило на него, прошло всего-то три с небольшим месяца, но у него такие приступы случались еще дважды. И оба раза он отлично начинал понимать что Рой решил не щадить той, другой формы жизни. А значит людям придется умереть, потому что они вовремя не среагировали на возможность вжиться в этот мир, противопоставили ему свои слабенькие автоматики.

Об этой способности узнавать то, что думает кто-то другой, он, стесняясь, рассказал Антону. Тот послал наверх рапорт, потому что слишком серьезные ставки стояли на кону следовало использовать любую возможность, даже такую непонятную и неверную, но ответа не получил. Иногда Ростик с облегчением думал об этом, иногда вздыхал и скрипел зубами — ему казалось, он не все сделал, чтобы доказать, что ничего не выдумал, что прав и его знание можно использовать в военном планировании...

Так и есть, один из яркоглазых очень уж активно начинал руководить другими кузнечиками. Он все меньше делал сам все больше указывал, как и что делать другим. С такими следовало обходиться круто.

— Марина, — позвал он ближайшую девушку, — дай-ка свой карабин.

Девушка протянула оружие, она знала, что на таком расстоянии может попасть только командир. Ростик положил винтовку на поручень, затаил дыхание. Планка была выставлена на половину необходимой дистанции. Складывалось впечатление, что гравитация тут составляла половину земной, и, хотя субъективно никто этого не ощущал, прицелы сделанные для условий старой жизни, как и часы, наводили на неприятные мысли.

Вот командир яркоглазых влез на лафет будущей установки, взмахнул лапами, Ростик навел ему прицел в верхнюю часть груди и мягко нажал на курок.

Выстрел раскатился под серым небом, как хлопок в ладоши, не намного громче. Но кузнечик вдруг сломался в поясе и сполз по деревяшкам вниз. Его работники бросились к нему, окружили, потом уволокли за насыпь. Там они должны были его сожрать. Это был их обычный ритуал захоронения, кроме того, кузнечики были всегда голодны, Рой производил их в гораздо большем количестве, чем мог прокормить, рассчитывая и на каннибализм, и на естественную убыль в боях. Ростик знал об этом благодаря новому, открывшемуся в Полдневье дару.

На насыпь выскочили с два десятка богомолов. Это были улучшенные варианты по сравнению с теми, которые они видели в летних боях. Они были почти трех метров росту и ударами своих саблеобразных рук могли противостоять клинкам людей, особенно если палаши эти были плохо заточены. Ростик ненавидел их холодной, свирепой яростью. И раз уж он открыл огонь, он с удовольствием воткнул еще пять выстрелов в эти зеленые, мерзко-подвижные фигуры. Их тоже быстренько унесли за насыпь.

Он не промахнулся ни разу, знал, что не промахнется. Он стал снайпером, одним из лучших. Еще бы вот так же научиться драться на клинках...

— Ружье почистить, патроны, наверное, скоро принесут, — от вернул винтовку девушке.

И пошел на другую сторону башни, ему хотелось хоть немного посидеть одному, расслабить глаза, натруженные часами слежения за врагом. Тут он, продолжая размышления, вытащил свой палаш из ножен. Клинок слаб, плохо прокован, не гибкий, как полагалось бы, как было описано в романах, и сколько его ни полируй — все время возникала ржавчина.

Впрочем, сейчас главное — не клинок. Сейчас хорошо бы Антон принес новую обойму. Впрочем, ждал он недолго. Как всегда после стрельбы, командир появился, чуть запыхавшись от слишком быстрого подъема.

Антон подмигнул Ростику вместо приветствия, вышел на обращенную к противнику часть башни, взял бинокль и осмотрел позиции насекомых. Спросил мирным, обыденным голосом:

— Как тут у вас?

— Готовятся — рубят баллисты, стругают новые колья. Чего им неймется? Они же у нас уже хапнули столько металла, сколько за всю жизнь не видели?

— Хотят еще. Знаешь, думаю, как отправить тебя домой. Ты же с июня на передовой?

— Ну, об этом я и не мечтаю. Хоть бы в баньку сходить... Да этот штурм хотелось бы отбить, а там... И потерпеть можно.

— Думаешь, штурм все-таки будет?

— Скоро, очень скоро. Может, через пару-тройку дней. Баллисты готовы, стрелки обучены.

Антон с сомнением посмотрел на Ростика, но ничего переспрашивать или уточнять не стал. Были уже прецеденты, Ростик угадывал такое, чего и сами насекомые, кажется, заранее не знали.

— А стрелял чего? Ты ведь стрелял?

— Я.

— Попал в кого? А... — Антон заметил скопление кузнечиков за насыпью. — Вижу, что попал. Пируют.