Проблема выживания

Тишина сгустилась до такой степени, что даже пар, кажется, уже не поднимался из стакана, а стоял мягким, но ощутимым облаком в круге керосиновой лампы под зеленым партийным абажуром.

— Значит, ты считаешь, отвлекать людей на контратаку завода не следует? А нужно форсировать закапывание. Но как же тогда?..

— Если угроза, о которой сказал Марамод, тотальна, она сметет насекомых, и мы получим назад весь наш металл. Я повторяю — весь, даже тот, который они уже утащили к себе в лагерь.

— А насекомые что же — не соображают? Ты как-то говорил, они почти разумны, а сейчас не чувствуют опасности? — спросил взволнованно Эдик.

Ростик не думал, что журналист так внимательно отнесется к тому дорожному трепу, которым Ростик угостил его сегодня по дороге в Чужой город и обратно. И вот поди ж ты, цитирует его, когда не нужно.

— Я в самом деле не все понимаю в этой ситуации. Но уверен в одном — насекомые рискуют. И кажется, понимают, что рискуют. Хотя все еще надеются как-то выпутаться из этой ситуации. А вот успеют ли?.. Но мы рисковать не должны, потому что хуже понимаем ситуацию. Тем более что контратака на завод приведет не только к тем жертвам, которые мы понесем в боях с насекомыми, но и к тем, которые появятся, когда борым...

Капитан встал так резко, что Эдик даже вздрогнул.

— Да ладно тебе! Заладил — борым, борым... Что мы знаем об этом борыме? А тут реальная угроза, реальные ценности, которые нужно вернуть! Понимаешь, не выдумки, а все настоящее, вещественное.

— Я воюю недавно, — проговорил Ростик, вставая, — всего полгода. Но выучил вот что — опасность никогда не бывает вещественной до тех пор, пока не убивает. Я свободен?

Капитан вздохнул.

— Погоди. Может, мне удастся уговорить Борщагова тебя принять.

— Не буду я с ним разговаривать, вас-то не могу убедить, а на него только зря время потрачу. Лучше я расскажу Рымолову, и тот, если сочтет нужным...

Дондик поиграл желваками. Потом у него дернулась бровь, кажется, это был нервный тик.

— Может, ты и прав. А потом?

— Вернусь, куда прикажете. На завод — пойду штурмовать завод, прикажете закапываться — закопаюсь.

Дондик внимательно посмотрел на Ростика.

— Сделаем так. Иди докладывай Рымолову и попробуй убедить его выработать к завтрашнему утру более достойные аргументы твоей правоты, чем приступ тошноты. А потом... Думаю, на заводе тебе делать уже нечего. Если руководство согласится с моим мнением, вывезем мы тебя подальше от города на запад, за кольцо насекомых, и будешь ты, друг любезный, стеречь свой борым. — Капитан потер руки, стараясь их согреть. — Если дело настолько серьезно, как ты расписываешь, лучше позаботимся о своевременном предупреждении.

Так и сделали. Рымолов толковал с Ростиком практически всю ночь, даже пришлось рисовать иные из картинок, которые изобразил Марамод, потом профессор согласился со всем, что было проделано в Чужом городе, а в конце даже одобрил предложение Дондика отправить Ростика на запад для отслеживания неведомой опасности. Утром, когда уже все валились с ног от усталости, он переоделся в роскошную, купленную незадолго до Переноса «тройку» и отправился к Борщагову, чтобы убедить руководство не тратить время на проигранную войну за завод.

А Ростик отправился домой, выспался, пообедал и написал записку, чтобы мама не волновалась. Сразу после полудня снова оказался у Рымолова в знакомом, высоком, тесно уставленном разными разностями кабинете. Тот только что вернулся с заседания, был бледен от усталости, но в целом доволен.

— Ты понимаешь, он никак не хотел отступать. Талдычил что-то про сорок первый год, про несдававшихся коммунистов... Прямо зоопарк какой-то! В конце Дондик доказал ему, что отбить завод имеющимися силами мы не можем, а вот укрепляться, как ты подсказал, закапыванием, в самый раз...

— Это не я подсказал, а Шир Марамод.

— Ладно, — отмахнулся от него Рымолов совершенно профессорским жестом, — поправка принимается. Пусть будет Шир. Только этот довод не сыграл никакой роли. Все почему-то ссылались на тебя... Я, правда, помянул еще других необычных людей...

— Так это не Дондик серьезно отнесся к нашим «видениям», а вы? — удивился Ростик, теперь концы у него вполне сходились. — А я-то думаю, что заставило наших истуканистых...

— Главным образом сработали твои «предвидения», — резковато прервал его Рымолов. — И тебе не сносить головы, если ничего не произойдет.

— Произойдет, — сразу помрачнел Ростик. — Что-то да произойдет.

— И так нехорошо, потому что погибнут люди. И эдак — тебе не на пользу пойдет. Ростик, пожалуй, никто не обвинит тебя в том, что ты не умеешь выбирать опасные приключения.

Профессор произнес последнюю фразу с подчеркнутой иронической интонацией. Но в нем было столько интереса, заботы и даже человеческого тепла, что Ростику стало легче — ему верили и о нем по-настоящему, дружески заботились.