Проблемы преподавания философии в России

Давайте разберём, в чём тут разница. Во-первых, понятно, что, когда говорится о «картине мира», то уже само собой подразумевается, что она должна быть цельная, так как речь идёт о целом мире, а не о его части. А во-вторых, нужно понимать, что картина эта может быть, как объективной, так и не объективной. И именно этот вопрос наиболее важен при разговоре о философии. Ведь созданием «целостной картины мира» в некотором смысле занимается не только философия, но и религия, и мифология, и иногда искусство, которые весьма далеки от объективности. Поэтому, когда говорится просто о «создании единой картины мира», мы не может определённо ответить, идёт ли речь о философии, или о религии, или о мифологии. Но когда говорится о «создании объективной картины мира», то уже ясно, что речь идёт именно о науке, в данном случае о научной философии.

Этот важный момент Труфанов как раз и упускает, рассуждая о цели философии. Он скорее «угадывает» цель философии, чем логически определяет её. Отсюда и появляется такая серьёзная ошибка, как сравнение философии с религией и искусством. Это повлекло за собой и дальнейшие ошибки в его статье.

Понимая, что указанная им «картина мира» имеет неоднозначный характер, Труфанов пытается определить разницу между философией, религией и искусством через интеллект, и уходит от истины ещё дальше, чем был до этого:

«Различие данных форм отражения единства мира – искусства, религии и философии – обусловлено тремя последовательными ступенями деятельности интеллекта человека: первая ступень – созерцание, вторая – представление, третья – мышление».

Как видим, Труфанов тут говорит о довольно странных «трех последовательных ступенях деятельности интеллекта человека», навеянных ему гегелевской философией: созерцание, представление и мышление. Здесь вызывает вопросы почти каждое слово. Во-первых, почему именно три? А куда делись, например, чувства? Во-вторых, в чём их последовательность? Где доказательство того, что созерцание следует раньше представления или мышления? Кто доказал, что представление следует до акта мышления?

В-третьих, почему это именно ступени? Разве созерцание, а тем более представление исключает мышление? Попробуйте что-нибудь представить, не мысля, отключив мышление. И разве само мышление исключает созерцание и представление? Разве философия исключает созерцание или представление? Разве искусство не доросло до представления и мышления? Разве религия исключает созерцание и мышление?

Конечно, Труфанов делает оговорку, поясняя, что эти «ступени» могут перемешиваться, но проблема в том, что, говоря о разнице между философией, религией и искусством, акцент нужно делать совсем не на «ступенях деятельности интеллекта». К тому же, сегодня написаны десятки хороших научных трудов об интеллекте и его развитии, можно ознакомиться хотя бы с трудами Ж. Резниковой, А. Маркова, Б. Сергеева, прочих учёных, прежде, чем говорить о «трех последовательных ступенях деятельности интеллекта человека», когда-то «открытых» Гегелем.

Далее С. Труфанов пишет:

«На первой ступени мы только непосредственно созерцаем окружающие нас предметы: видим их, слышим, осязаем, обоняем, пробуем на вкус».

Неизвестно, что именно Труфанов понимает под созерцанием, но, когда мы «слышим», «осязаем», «обоняем» и «пробуем на вкус», – это созерцанием назвать никак нельзя. Разве что в иносказательном смысле. У созерцания есть своё определение и подменять его не следует. Иногда созерцание отождествляют с интуицией, что тоже не верно. Потом С. Труфанов заявляет:

«Из воспринятых ощущений в нашем внутреннем представлении формируются образы предметов. Далее мы обозначаем данные образы словами. Слово, закреплённое за образом предмета, становится его именем».

То есть, говоря сначала о созерцании, Труфанов вдруг начинает говорить об ощущениях. Но ощущения – это производное не от созерцания, а от чувств. То есть, речь тут нужно вести о чувствах, что было бы вернее.

Рассмотрим фразу: «в нашем внутреннем представлении формируются образы предметов». Во-первых, слово «внутреннем» тут лишнее, так как нет внешних представлений. Во-вторых, что такое здесь «представление» и «образ»? Если под представлением здесь понимать существительное (а это так и есть), то это по сути синонимы. Представление – это и есть образ, который мы представляем, только в более широком смысле, так как в представлении может быть несколько образов. Тем не менее сам внутренний образ предмета не что иное как представление его? Это не разные смысловые явления, а разные названия одного смыслового явления. Нельзя иметь образ не представляя его, и нельзя иметь представление, не имея образа того, что представляешь.