Проблемы с проклятым

Приподняв брови, Пайк сдернул порванный балдахин с кровати со звуком рвущейся ткани. Грубыми движениями он вытер лицо вампира и позволил окровавленной тряпке упасть тому на колени. Мои плечи расслабились. Клык бандита был все еще цел. Пайк выбил ему правый передний зуб. Возможно, мне было жаль его, но внизу было трое детей, трое детей, которые были верхушкой уродливого айсберга. Он заслуживал гораздо худшего, и как только он попадет в тюрьму, то получит это.

— Спасибо, Айви, — сказала я. — Я позвоню тебе вечером после того, как поговорю со всеми.

— Звучит заманчиво, — сказала она, и я подняла голову, услышав звон разбитого стекла из передней комнаты. — Я навещу тебя. Я хотела, чтобы ты услышала это от меня, а не от Эддена или ОВ. Люблю тебя.

Редко произносимые слова потрясли меня насквозь, за ними последовало теплое понимание. Айви была глубоко предана Нине, но между нами была самая разная любовь, и мы через многое прошли.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я, радуясь, что тоже могу произнести эти слова, и телефон отключился. Я действительно любила Айви, не так, как она хотела, но мы обе понимали друг друга и были довольны нашими отношениями сейчас.

Я знала, что Пайк слышал нас сквозь их продолжающуюся болтовню, но это было нормально. Он никогда не встречался с Айви, но я была уверена, что он знал нашу историю. Черт возьми, все в Цинциннати знали нашу историю.

— Спасибо вам, джентльмены, — сказала я, бросая Пайку свой пистолет, чтобы оказать честь. — Тебе следовало выбрать вариант номер один.

Его губы изогнулись в уродливой улыбке, Пайк выстрелил в них обоих и бросил пистолет обратно мне. Быстрыми движениями он почти пританцовывал через разбитую комнату, его глаза потемнели, когда он вводил код. Дверной замок щелкнул, открываясь, и волна теплого, насыщенного ферромонами воздуха потекла вверх и наружу.

Внезапно мое настроение испортилось. Запах был предательством и насилием, ставшими реальностью, и он поразил меня до глубины души, вызвав неприятные воспоминания о том, как я была заперта под землей с нежитью. Они были бездушны, их сила родилась в нашей потребности видеть их такими, какими они были, а не такими, какие они есть. Мертвыми.

Пайк глубоко вздохнул, почти вздрогнув, когда феромоны ударили в него. У молодых не было бы возможности сказать «нет». Черт, я не была уверена, что Пайк мог или даже хотел этого, потому что, несмотря на то, что там не было ничего, кроме лжи, удовольствие все равно было настоящим.

— Эй, эм, ты не возражаешь, если я останусь здесь, чтобы держать твой путь открытым? — сказала я, и Пайк кивнул с мрачным выражением лица.

— Оставайся, — сказал Пайк хрипло, и в темной вспышке движения он исчез.

Повисла тишина, а затем раздался крик и глухой удар.

— Пайк! Ты в порядке? — крикнула я вниз по черной лестнице. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в порядке. Не заставляй меня спускаться в эту дыру…

— Секундочку! — его голос отозвался слабым эхом, затем: — Кип! Сосредоточься! Где дети?

Почувствовав облегчение, я медленно отодвинулась, когда раздалось еще больше ругани, еще больше криков. Ничто из этого не принадлежало Пайку, и я крепче сжала пистолет и лей-линию, услышав внезапный стук на лестнице. Шаги были быстрыми и легкими, и я высоко подняла руки в знак ободрения, когда трое детей выскочили из темноты, их глаза были широко раскрыты и пусты, когда они испуганно остановились и сделали свой первый чистый вдох за то, что, возможно, длилось несколько дней. Они все еще были в школьной форме, и у меня была надежда, что они были в том же состоянии, в каком их видели родители в последний раз.

— Вы в безопасности, — сказала я, пытаясь улыбнуться, когда опустила пистолет и переместилась, чтобы встать между ними и дверью. Дикие лошади, норовистые и напуганные. — Держись крепче, пока не подойдут Пайк и Кип. У нас есть машина, и мы отвезем вас домой.

Они были молоды, далеко за подростковый возраст, с чистыми конечностями и мягкими. Может быть, пятнадцать. Я не осмеливалась прикасаться к ним, чтобы не спугнуть их и не заставить убежать, и когда они испуганно сбились в кучку у кровати, мой гнев возрос на того, кто пытался украсть их молодость. Они были живыми вампирами и, следовательно, обречены на жизнь, которая не была их собственным выбором. Но использовать тот маленький шанс, который у них был, чтобы бороться с этим… Это было непростительно.

— Пожалуйста. Нет. Он убьет меня! — раздался пронзительный, полный ужаса голос с лестницы, а затем Пайк вытолкнул высокую женщину на свет перед собой, толкнув хорошо одетую брюнетку по залитому кровью полу на сломанный каркас кровати. — Я хочу опеки ОВ. Мне нужен безопасный дом! — лепетала она, цепляясь за кровать, будто это могло ее спасти.

— Я найду тебе безопасное место, — прорычал Пайк, и женщина съежилась, когда он встал над ней. Она крепко прижала к себе руку. У нее не хватало одного каблука, и босая ступня начала распухать.

— Я не знаю, кто эти дети! — взвизгнула она, а затем разразилась рыдающим лепетом.