Проблемы становления и развития российской государственности

Русскую общинность прославляют многие отечественные государствоведы: «политики и государственные деятели могут гнуть, ломать, калечить русский народ, но переделать его они не в состоянии. Жажда общения, холодный расчет, частнособственнические буржуазные инстинкты и вытекающий из них индивидуализм чужды массовому сознанию…»[25]

Думается, однако, что нельзя умиляться общинными отношениями, так как в общинном быте нет личности, нет обособленного индивида, представленного самому себе[26].

Соборность как проявление общинности считается неотъемлемой чертой российской государственности. Термин «соборность» в его нынешнем значении – «изобретение» философов XIX в., в применении к политической жизни соборность означает прежде всего требование принимать решение и действовать «всем миром», «сообща», а «сообщество» выступает в качестве политической деятельности[27].

У соборности есть как православные, так и более древние истоки, что обусловлено как особенностями России, так и сущностью христианства. Идея соборности «бродит по России», но основная задача сегодня в том, чтобы современный институт соборности служил «рупором молчаливого большинства» общества.

Сегодняшнее состояние соборности, думается, крайне неудовлетворительно. С одной стороны, слишком много религиозности в институте соборности, с другой – очень слабая вероятность реализации этого принципа в качестве взаимной поддержки в наше время (а может быть, и никогда).

Исторически Россия сложилась как огромное геополитическое пространство, что определилось рядом причин, связанных с сохранением как русского народа, так и других народов, воссоединившихся с Россией в целях избежания геноцида, истребления и т. д. Единство разных национальностей не могло появиться само по себе, и такая традиция, как державность, просто обязана была сложиться.

Понятие «державность» в литературе практически не встречается, чаще используется понятие «держава», которое в основном ассоциируют с «империей». Применительно к России «империя» является, скорее, составляющей понятия «держава». Постоянно участвуя в различных военных конфликтах и противостояниях, российское государство просто обречено было стать империей. Транслируя империальные настроения в народ, пробуждая в нем чувство патриотизма, государство способствовало рождению российской державности.

Было бы ошибочно затушевывать насилие и даже жестокость, которые сопровождали рост державности. Бесконтрольность, импульсивность, гипертрофия великодержавия, военной политики соседствовали с отказом от поддержки нищего населения, подавлением свобод личности и общества.

«Демон державности» проявлялся и в личности правителей – И. Грозном, Николае I, И. Сталине.

После правления тиранов, как правило, появлялись такие как Федор Иоаннович, Л. Брежнев, выражающие бессилие, безволие державности. Иные – Б. Годунов, Александр II, Н. Хрущев – стремились модернизировать режим, но на прежних основаниях.

Как правило, после периодов активной державности наступал период «обвала» страны, рост криминала, слабость власти и разложение национального самосознания. Так было в начале XVII в., в 1917 и 1991 гг.

Развитием истории перед нами в очень жесткой форме поставлен вопрос: быть или не быть России великой державой? У России есть шанс сохранить большую часть созданной предками империи, а главное – обеспечить ее длительное устойчивое существование[28].

В древней и средневековой Руси общественная жизнь была текучей – колонизация, перемещение людей с места на место, нашествия, внутренние смуты. Если в средневековой Европе государство было относительно слабым, и обществу самому приходилось решать многие проблемы, то в России оно являлось единственной организованной силой. Не встречая серьезного сопротивления в «жидкой» общественной среде, государство привыкло действовать посредством насилия, произвола, отсюда – явление абсолютной власти государства и ее лидера над нацией. На становление российского патернализма повлиял и фактор общинности. Характерной чертой этого общинного архетипа является стремление перекладывать ответственность за свою деятельность на государство, что приводит к стремлению «спрятаться» за власть[29]. В формуле «государь, батюшка, надежа, православный царь» есть и власть, и родственность и упование на кого-то[30]. Истоки этого парадокса сложились во времена татаро-монгольского ига: русский человек был готов нести все тяготы, возлагаемые государством, только бы оно защитило его. Патернализм, как правило, харизматичен. Личность носителя харизматического авторитета (Петр I, Ленин, Сталин…) заслоняет стоящие за его спиной политические институты, это всегда в той или иной степени «отец народов». Именно государство всегда было «двигателем» общественного развития: право и свободы даровались монархами, которые тут же стремились их ограничить (Александр II – Александр III).