Проблемы теории романа

Например, т. Тимофеев свое выступление начал с того, что статья т. Лукача ценна постановкой проблемы о романе, как типичной форме художественного мышления в эпоху буржуазного строя, как он выразился, а закончил свое выступление категорическим отрицанием этой своей первоначальном оценки, упреком Лукачу в неисторичности и неконкретности. Что должен был сделать Лукач, по мнению т. Тимофеева, для того, чтобы соблюсти историческую конкретность? Он должен был "рассматривать роман как определенный жанр в ряду других литературных жанров: чем один отличается от другого. Надо дать специфику всех этих искусствоведческих формулировок применительно к лирике, новелле, балладе и т. д.".

Тов. Фохт, повидимому, отдавая дань академической вежливости, тоже начинает с похвалы глубине постановки вопроса у т. Лукача, но сейчас же вслед за этим переходит к доказательству того, что доклад не только не исчерпывает проблемы (против этого никто бы не возразил), но и сам путь, сама методология т. Лукача неверны и к решению проблемы не могут привести. Тов. Фохт считает ошибкой т. Лукача то, что он поставил себе задачу — дать основную литературно-историческую характеристику романа. По мнению т. Фохта, нельзя исходить из основного принципа ("дедуктивно", как он выражается), анализируя конкретный частный случай. В полном согласии с т. Тимофеевым т. Фохт предлагает метод "индуктивного" сравнительного изучения и историческое исследование романа хочет направить по линии определения различных жанров романа- авантюрного, психологического, нравоописательного и т. д. и т. д., их специфики и их исторического генезиса. Но он идет в этом отношении дальше, чем г. Тимофсев. и яснее раскрывает это своеобразное понимание исторической конкретности. Тов. Фохт заявляет: "Роман, как и всякий жанр, не является, конечно, категорией чисто классовой и временной, но создастся с участием разных классов на длительных промежутках времени, создающих в этих условиях то многообразие форм романа, которыми мы располагаем". Ясно, товарищи, как понимает Фохт историческую конкретность?

Тов. Розенфельд хотел, по его словам, только дополнить то, что говорили тт. Фохт и Тимофесв. Однако, в противоположность им, он вынужден был признать гораздо определеннее, что в статье т. Лукача есть большой конкретный материал, и выразил "надежду", что т. Лукач на основе сделанного "сумеет перебросить мост", что кое-где такой "мостик" есть и т. д. и т. д. На первый взгляд т. Розенфельд противоречил ораторам, к которым хотел присоединиться. Однако в наиболее существенных методологических пунктах он, действительно, с ними согласен: по его мнению, приступить к изучению проблемы надо путем сравнения романа с другими жанрами, а не только с эпосом.

В то время как Лукач характеризует роман и эпос, исходя из определяющих черт идеологии, развивающейся на базе производственных отношений античного и буржуазного общества, эти товарищи, всячески избегая общих теоретических принципов, ищут разрешения вопроса в сравнительном изучении жанров, понимаемых в сущности не исторически, с тем, чтобы подставить потом под результаты этого изучения исторические объяснения. В этом отношении характерно предложение т. Фохта — направить работу марксистской теории романа не непосредственно на изучение материала, а на социологическую переоценку фактов, собранных буржуазными историками литературы. Что собрание фактов само по себе не является чем-то механическим, а связано с совершенно определенной методологией — этого т. Фохт не учитывает.

Все это вопросы очень существенные, поэтому я считаю, что, продолжая обсуждение и критику работы т. Лукача, мм должны одновременно дать оценку ложным установкам некоторых товарищей, выступавших здесь. Это имеет общее значение, это имеет огромное значение и для этих товарищей, которые должны задуматься над своими взглядами, уже хотя бы по одному тому, что своей аргументацией они дали возможность В. Ф. Переверзеву обобщить их высказывания и сделать такие выводы, которые, надо думать, т.т. Фохту, Тимофееву и Розенфельду не снились в самых страшных снах.