Проблески золотого детства

Сачдева обладал волшебным прикосновением, в то время как Панналал Гхош обладал совершенной техникой, но не был волшебником. Сачдева тоже обладал совершенной техникой и соединял вместе музыкальное искусство и волшебство. Просто слушать его флейту значило перенестись в другой мир. Но я никогда не любил его как человека. Не в том смысле, как Панналал Гхоша, к которому был безразличен, этого человека я ненавидел. Это была чистая и простая нелюбовь, настолько полная, что я не видел никакой возможности даже нашего знакомства. И Баба знал это, Сачдева знал это, но ему все равно пришлось прикоснуться к моим ногам.

Я сказал Бабе: «Я не могу позволить ему прикоснуться к моим ногам еще раз. В первый раз я не знал обо всем уродстве его вибрации, теперь же я знаю это».

И это было не только уродливо, это было тошнотворно, так же, как и его лицо. Я избегал говорить об этом, только чтобы не вспоминать о нем. Почему? Потому что мне придется снова увидеть его, чтобы описать вам. Но я решил полностью освободить себя, поэтому пусть будет так. На самом деле он был даже ужаснее его паспортной фотографии.

Я всегда думал, что фотография в паспорте была самой ужасной из возможных вещей, никто не мог быть таким уродливым. А Сачдева был. Л что за прекрасное имя: Сачдева, бог истины — и, тем не менее, он был так уродлив. Боже мой!

Но когда он начинал играть на своей бамбуковой флейте, все его уродство просто исчезало. Он уводил вас в какой-то другой мир. Его музыка была такой проникновенной, острой, как лезвие меча. Он шел все глубже и глубже, и так искусно, что вы даже не замечали, что была произведена операция.

Но как человек он был просто ужасен. Меня не волнует физическое уродство. Что общего у меня было с его физическим состоянием? По и психологически он был уродлив. Когда он впервые прикоснулся к моим ногам, очень осторожно, мне показалось, что как будто рептилия проползла по ним, такое чувство вы испытываете, когда по вашим ногам проползает змея. А я не мог даже подпрыгнуть и убить эту змею — он не был змеей, он был человеком.

Я посмотрел на Бабу и сказал: «Что мне делать со змеей?» Баба сказал: «Я знал, что ты узнаешь это. Пожалуйста, будь терпеливым. Сначала послушай его флейту, а потом мы подумаем о том, что он змея». Он продолжил: «Я боялся, что ты осознаешь это. Я знал, что он не сможет обмануть тебя, но мы поговорим об этом позже. Сначала послушай его флейту».

Я послушал, он был волшебником, так глубоко проникавшим в вас, как будто кукушка кукует на дальнем холме. Эту фразу можно понять только в индийском контексте.

В Индии кукушка - это не то, что вы себе представляете. «Куковать» на Западе означает находиться в сумасшедшем доме. На Востоке, кукушкой называют только наилучших певцов и поэтов. Сачдеву называли «кукушкой мира флейты». Любая кукушка стала бы ревновать к нему, потому что флейта этого человека была намного более прекрасна, — не забывайте, я имею в виду его музыку.

Панналал Гхош двигался по плоскому пути, очень уверенный, каждый шаг он делал с осторожностью, подготовленный долгой-долгой практикой. Вы не найдете ни одного порока. Вы не найдете ни одного порока и у Сачдевы, но он не движется по плоскому пути. Он — птица холмов, летающая высоко и низко; птица дикая, но, тем не менее, прирученная, но такая совершенная. Панналал Гхош очень далек от него. Но Сачдева -гений, настоящий артист. Изобретатели очень редки, а он один из них. Особенно в игру на флейте он привнес столько нового, что на протяжении нескольких поколений никто не сможет победить его, побить его рекорд.

Вы можете также увидеть, что хотя он никогда мне не нравился как человек, я очень справедлив, очень справедлив, что касается флейты. Л что может быть общего у человека с флейтой? Ни он не любил меня, ни я его. Я не любил его так сильно, что когда он пришел к Бабе, и Баба, ничего не подозревая, приказал ему прикоснуться к моим ногам, я сел в позу лотоса, прикрыв ноги робой.

Баба сказал: «Где ты научился позе лотоса? Сегодня ты ведешь себя как великий йог». Потом он спросил: «Где ты научился йоге?»

Я сказал: «Я научился ей для всех этих пресмыкающихся созданий — змей, рептилий. Например, этот человек… я люблю его флейту, но его флейта полностью отличается от самого его существа. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне, и я знаю, что ты скажешь то, что только что сказал. Пожалуйста, скажи, чтобы я прикоснулся к его ногам, это будет намного легче».

Теперь я могу вам объяснить то. что без этого не было бы понято. Когда вы прикасаетесь к чьим-нибудь ногам, вы изливаете себя, свою энергию, к его ногам. Это предложение всего, чем вы являетесь. Пока вы действительно не заслуживаете этого, лучше, чтобы вы это не делали. Я мог прикоснуться к его ногам без беды. Я мог положить к его ногам все, что имел. Вы можете бросить цветок на камень, но не кидайте камень на цветок.