Проблески золотого детства

Конечно, человек, который плакал и прикасался к ногам Будды, был прав. Я знаю это из своего собственного опыта. Эти три человека самые важные люди, которых я когда-либо встречал, и я не думаю, что встречу кого-нибудь, кто будет более важным, чем они. Я встречал и других просветленных людей после своего просветления, но это другая история.

Я встречался со своими учениками после того, как они стали просветленными, это тоже другая история. Но быть признанным, когда я был всего лишь маленьким ребенком, это была странная судьба. Моя семья всегда была против меня по простой причине и я могу понять их, они были правы что я вел себя как сумасшедший, и все они беспокоились.

Все в этом маленьком городке жаловались на меня моему отцу. Я должен сказать, что у него было бесконечное терпение. Он выслушивал всех. Каждый день — день за днем, иногда даже посреди ночи - кто-нибудь приходил, потому что я делал то, чего не надо было делать. Па самом деле, я удивляюсь, как я узнавал, что не надо было делать, потому что даже случайно я не сделал ничего, что должно быть сделано.

Однажды я спросил Пагал Бабу: «Возможно, ты можешь объяснить это мне. Я мог бы понять, если бы пятьдесят процентов того, что я делал, было бы плохо, но у меня плохи все сто процентов. Как я умудряюсь это делать? Ты можешь объяснить это мне?»

Пагал Баба засмеялся и сказал: «Ты прекрасно со всем справляешься. Это тоже способ что-то делать. И не беспокойся о том, что говорят другие, делай все по-своему. Слушай все эти жалобы, а если тебя наказывают, наслаждайся».

Я действительно наслаждался, я должен сказать, даже наказанием. Мой отец прекратил наказывать меня, когда выяснил, что это приносит мне удовольствие. Например, однажды он мне сказал: «Пробеги семь раз по кварталу. Беги быстро, а потом возвращайся».

Я спросил: «Могу я пробежать семьдесят раз? Утро такое прекрасное». Я мог видеть его лицо. Он думал, что наказывает меня, Я действительно пробежал семьдесят раз. Постепенно он попил, что меня сложно наказать. Я наслаждался этим.

Я всегда симпатизировал своему отцу, потому что он страдал без необходимости. У меня были длинные волосы, и я любил это. И не только, я носил пенджабскую одежду, которую в этом районе не носили. Я влюбился в пенджабскую одежду, когда увидел группу певцов, которые приезжали в город. Я подумал, что это самая прекрасная одежда в Индии. С моими длинными волосами, одетый в шаровары и курту, люди думали, что я девочка. Я всегда проходил мимо магазина отца, по пути домой и из дома.

Люди спрашивали моего отца: «Что это за девочка? Что за одежду она носит?» Конечно, мой отец обижался. Я не вижу ничего плохого в том, что кто-нибудь принимает мальчика за девочку. Но в этом обществе мужского шовинизма мой отец бегал за мной, говоря: «Слушай, перестань носить эти шаровары и курту. Эти одежды кажутся женскими. И более того, остриги волосы, иначе я сделаю это сам!»

Я сказал ему: «В тот момент, когда ты сделаешь это, ты пожалеешь».

Он сказал: «Что ты имеешь в виду?»

Я сказал: «Я сказал. Теперь ты можешь это обдумать и понять, что я имею в виду. Ты будешь раскаиваться».

Он очень разозлился. Это был единственный раз, когда я видел его таким злым. Он принес из магазина ножницы. Это был магазин одежды, и там всегда были ножницы, чтобы подрезать одежду. Тогда он обрезал мои волосы, говоря: «Теперь ты можешь ноши в парикмахерскую, чтобы он сделал это лучше, иначе ты будешь выглядеть как карикатура».

Я сказал: «Я пойду, но ты будешь раскаиваться».

Он сказал: «Опять? Что ты имеешь в виду?»

Я сказал: «Этот твой поступок. Обдумай его. Почему я должен тебе объяснять? Я никому ничего не должен объяснять. Ты отрезал мои волосы и будешь сожалеть».

Я пошел к парикмахеру, который употреблял опиум. Я выбрал его, потому что он был единственным человеком, который бы сделал все, что я его ни попрошу. Ни один парикмахер не будет ничего делать, пока не решит, что это правильно. Мне придется объяснить вам, что в Индии голову ребенка обривают, когда его отец умирает. Я пошел к этому человеку, которого любил. Его звали Паттху. Я сказал ему: «Паттху, ты способен хотя бы обрить меня?»

Он сказал: «Да, да, да», — трижды.

Я сказал: «Прекрасно. Это способ Будды — трижды. Так что, пожалуйста, сделай это». И он полностью обрил мою голову.

Когда я вернулся домой, мой отец посмотрел на меня и не мог поверить: я выглядел как буддийский монах. Между буддийским и индусским монахом есть разница. Индусский монах обривает голову, оставляя на макушке клочок волос, где расположена сахасрара, седьмая чакра. Это чтобы защищать и давать небольшую тень от жаркого солнца. Буддистский монах более смел, он сбривает все, бреет всю голову.

Мой отец сказал: «Что ты сделал? Ты знаешь, что это означает? Теперь будет еще больше проблем, чем раньше. Все будут спрашивать: «Почему этот ребенок совершенно обрит? Его отец умер?»

Я сказал: «Это теперь твоя забота. Я сказал, что ты будешь раскаиваться». И он раскаивался несколько месяцев. Люди спрашивали его: «Что случилось?»… потому что я не позволял, чтобы мои волосы росли.