Пробоина: Гвардеец

Услышав капитана, Грозный замолчал, задумчиво уставившись на свою трубку полевого телефонного аппарата. Связь с комбатом-то он тоже наладил, но вот приказ командира ему очень не понравился.

— Хомут, связь с Крикуном, — тут же скомандовал гвардии сержант и, дождавшись, когда наладят соединение, принялся в трубку руководить остатками подразделения, — Крик, давай вперед помаленьку, прикроешь нас. Давай-давай, приказано передовые окопы занять. Все, пошли.

Он обернулся к нам, и мы с Максом поняли все без лишних слов. Кажется, я рано обрадовался, что выжил…

* * *

Идея не нравилась никому, но великий род Стрелецких не считался с потерями армейцев. Поэтому они предпочли, чтобы безродные вояки встали первой линией обороны, в то время как их привилегированные бойцы заняли более удобные рубежи.

Сапрон подхватил тяжеленный пулемет вместе со станиной, в то время как я спешно накидывал ленты с патронами себе на плечи. Вылезать из окопа мне совершенно не хотелось. Страшно, просто до одурения страшно не хотелось!

На открытом поле ты — превосходная мишень для любой плюющейся твари, а ведь, говорят, бывают и такие… Ты лёгкая добыча для любого затаившегося снежка, ведь любой солдат знает, как они любят притворяться мёртвыми.

И в особенности ты желанная цель для Вывертышей, невидимых для безлуней. Идёт солдат, идёт, и вдруг, разорванный на клочки, исчезает в пасти неведомой хрени.

При этом маги, которые их прекрасно видят, сидеть с солдатами в окопах желанием не горят. А ведь раньше, рассказывают, с этим было строже, но теперь считается, что у армии достаточно разного оружия.

Крик Грозного выбил из моих мозгов траурную жвачку:

— Бегом!

Перехватив шашку поудобнее, он первым вылетел из окопа и побежал вниз с пригорка ко второй линии. Мы, переглянувшись с Максом, замерли лишь на мгновение — и тут же припустили следом. Честно, я потом так и не вспомнил, как умудрился вылезти со всем обвесом из окопа.

Когда мы достигли ближнего рубежа, все оставшиеся там в живых бойцы выкарабкивались из своих окопов и уже вместе с нами перебегали к самому переднему краю второй линии.

Вонючий дым с низины волокло к нам, и ветер то ли помогал нам, прикрывая, то ли наоборот хотел залезть гарью нам в лёгкие.

Из груди рвётся хриплое дыхание, на плечах качаются тяжёлые ленты, и кажется, что вот сейчас ноги подкосятся… ну вот сейчас… Тем более, из-за слёз на глазах ни хрена не видно… Но нет, ноги продолжают бежать. Если меня так шатает, то как Макс-то со своей дурой бежит⁈

Линия передних окопов, то и дело появляющаяся в разрывах дымного облака, приближалась медленно, как во сне. Мне кажется, тишина над низиной оглушала меня даже больше, чем те взрывы от большого калибра.

Хрипы и топот. Наши хрипы и наш топот… Нет, ещё я слышу рёв, он доносится из дыма за окопами. Надрывный такой, не очень-то похожий на рычание… Скорее всего, это крики раненых тварей.

Сколько я не ждал, а край окопа приблизился совсем неожиданно, и я едва не свернул себе шею пулеметными лентами, ныряя вниз. А потом…

— Сгинь моя луна! — выдавил из себя побледневший Макс.

Все наши спрыгивали в окоп и сразу же замирали, даже забыв дышать, хотя только что хрипели, как загнанные лошади. Железистый запах крови, вдруг пробившийся в нос сквозь гарь и пыль, невозможно было вдохнуть. Некоторые, не выдержав, сразу стали изрыгать на стенку траншеи содержимое желудка.

С ужасом мы смотрели на лежащие на дне окопа тела. В траншеях и стрелковых ячейках лежали пацаны… Безжизненными куклами… Частями кукол… Они валялись, изодранные когтями и клыками…

Еще молодые, наши с Сапроном сверстники, которым не повезло быть простыми стрелками. Мертвыми, стеклянными глазами они смотрели на нас, словно осуждая за то, что мы не смогли вовремя их прикрыть.

И все умерли с оружием в руках, отбиваясь до последнего. Куски и тела снежков лежали тут же.

Я стоял, не зная и не понимая, что должен делать. Ну нельзя же вот так! Какая грёбаная тварь придумала эти Вертуны⁈ По какому праву…

— Чего встали⁈

Я вздрогнул, когда в окоп спрыгнул бывший вахмистр и врезал мне по спине:

— Что, прорыв никогда не видели⁈

Мои ноги рванули быстрее мысли, словно они слушались не мою голову, а сразу напрямую Грозного. И да, слава Лунам, что кто-то знает, что делать.

— Бегом! Сейчас вас также покрошат, если пулемета на передке не будет!

При этой новости у меня будто бы прибавилось сил. Этот окоп хоть и относился к первой линии, но был, так сказать, задним. А нам же теперь вылезать и тащиться ещё и на передний.

— Давай, Максон, тащим, — быстро придя в чувство, я ухватился за края деревянной стенки, что укрепляла земляной вал бруствера и вскарабкался наверх, сразу подавая руку товарищу.

* * *

Самые передние окопы было плохо видно, дым оттуда едва относился ветром, да я лишний раз туда и не смотрел, пытаясь вытянуть тяжеленного Макса с его тяжеленным пулемётом.

С подсадкой от Михайлова наш пулеметчик все-таки смог выбраться из траншеи. Правда, дальше было не легче, потому пришлось аккуратно перешагивать и нырять через ряды колючей проволоки и кольев.