Пробоина: Гвардеец

— Я вот тоже из военного рода, — продолжил он, — Но мои занимались в основном охраной правопорядка, а у Грозного род направлен чисто на войну… Шутка ли, Контуженный награжден Рюревским кругом первой степени с мечами, ты знал?

Мы с Максом, который уже не спал, одновременно уставились на вахмистра. Оказывается, наш сержант хапанул по самое не могу, поскольку Рюревский круг вручали после наград за доблесть и боевое отличие.

— А ты откуда про кружок знаешь? — недоверчиво пробубнил пулеметчик.

Поднявшись, он на подкашивающихся ногах поковылял к пулемету. Передышка закончилось, и нас не просто так оставили в тыловом окопе — мы должны были прикрывать спины наших товарищей, если вдруг какой снежок появится с фланга.

— А я в строевую часть заходил на обеде, — с неким превосходством хмыкнул снайпер, — Мне, в отличии от вас, в личное дело надо еще много чего заносить. Например, документы об образовании, автобиографию, выписки с места учебы, характеристику с прошлого места службы. Это вы, пулеметчики, простые служаки, знай да жми гашетку. А прицельная стрельба — это искусство!

Я вспомнил, что и само слово «снайпер» пришло откуда-то, кажется, из Великолунии…

— Слышь, искусствовед? Я посмотрю, как запоешь, когда твою задницу на позиции прищемят, а пулеметчиков или минометчиков рядом не обнаружится, — усмехнулся я, тоже возвращаясь к нашей позиции, чтобы подготовить пулеметные ленты.

Все-таки в боевой работе должен быть некоторый нездоровый перфекционизм. Белое к белому с одного края лотка, красное к красному с другой стороны — чтобы не было мешанины, и на ходу не пришлось выбирать новые поправки для стрельбы.

Спайперюга замолчал. Видимо, обиделся и решил тоже в минуты затишья подготовиться к новому бою. Приметив, как он ловко набивает магазины к винтовке, я поймал себя на мысли, что надо бы снарядить новые ленты, а то пустые цепи на пятьдесят патронов почем зря валяются.

— Макс, я быстро, — отозвался я, и, пригибаясь, отправился шерстить еще оставшиеся в окопе тела.

Шерстить тела… Как я уже просто к этому относился.

Санитары только-только оттащили новую партию, так что вроде как я никому не должен был помешать. Тем более, что я направился в дальний правый угол траншеи под аккомпанемент выстрелов, зазвучавших где-то со стороны Вертуна.

Я обернулся, собираясь броситься назад, но Макс махнул мне, будто успокаивая — мол, не парься. Видимо, там нашли скопление затаившихся Снежков, и отряд зачистки справлялся своими силами.

Чем дальше я уходил по окопу от центра опорника, тем больше следов бойни оказывалось у меня под ногами. Санитары сюда, кажется, вообще не добрались.

Стреляные гильзы, окровавленные ошметки тел, россыпи камней, что оставались от некоторых снежков. На стенках виднелись рубленые полосы от когтей тварей, местами они сменялись рубцам от прилетевших осколков мин.

Траншея шла зигзагом, и наших осколки практически не посекли… От этой мысли я поморщился — можно подумать, мёртвым сейчас есть разница, погибли они от когтей или от осколков.

Но вообще дружественный огонь нередко был причиной смерти на войне — минометчики-то не видят куда бьют. Им хорошо… Сидят где-нибудь в поле, вдали от грязи и кровищи, и только успевают посылать смерть на расстояние.

А мне вот, чтоб не остаться без боеприпасов, приходилось ползать по трупам и потрошить их карманы. К сожалению, пока что особо не удалось найти прямо уж большой запас — ребята вели бой, не жалея патронов.

Ящик из-под цинков с патронами, который я прихватил с ячейки, пока что не был заполнен и на треть. А ведь я кидал в него все: патроны в пачках, россыпью, и даже уже набитые обоймы…

Я думал, как это мало, ведь там едва ли набралось хотя б с три сотни, когда меня настиг чавкающий звук откуда-то спереди…

По спине пробежал табун мурашек, ноги будто приросли к земле, и я напрягся, нервно перехватывая свой карабин. Страх пробил меня на липкий холодный пот… А ведь какое хорошее дело — выучка. Я даже не сразу понял, что машинально проверил наличие патрона в патроннике.

В очередной рукав траншеи пришлось заходить уже с оружием наизготовку, оставив при этом ящик с трофеями позади.

— Сгинь луна, — прошептал я, уставившись на кровавое месиво.

Эта стрелковая ячейка превратилась в лунку от взрыва снаряда. Был тут один обороняющийся или несколько, по кускам не было понятно, но почему-то именно эти останки приглянулись затаившемуся снежку, слизывающему их со стенок.

Тварь не стала ни рычать, ни как-то запугивать меня, а сразу развернулась, собираясь прыгнуть…

— К бою! — заорал я и вжал спуск.

Белая пуля ушла чуть ниже, и метнувшемуся на меня волчаре оторвало заднюю лапу. Лишившись опорной конечности, тварь не смогла нормально оттолкнуться, и потому просто свалилась в траншее прямо передо мною.

— Сгинь моя… — вырвалось у меня.

Моё счастье, что я не замер, как истукан.

Это только в книгах герой храбро кидается на противника врукопашную. Я же хотел жить, а потому нырнул обратно в изгиб траншеи, на ходу отдергивая затвор и досылая новый патрон.