Пробуди меня (СИ)

Оливия вспомнила, как на главной площади замерла от увиденных на теле Кайла увечий. Их было слишком много для одного ликана. От короткого воспоминания девушка зажмуривается и пытается избавиться от картинки перед глазами. Слишком эмпатичной Оливии становится тяжело.

- Можно мне к нему? – осторожно спрашивает и только сейчас понимает, что прервала Сильвию, даже не вслушиваясь в её слова.

- Иди, - отвечает Коул, не отрывая взгляд от матери.

Эта его отстранённость начинает уже немного раздражать девушку. Но при этом она молчит и заходит в палату. Дверь тихо скрипит. Внутри темно, лишь одна единственная свеча горит на столике рядом с кроватью. Ликан лежал на животе, его спина была оголена. Обмазанные пахучей мазью красные полосы всё ещё кровоточили. Одна часть лица была прижата к подушке, а вторая с жутким шрамом переливалась под волнующимся огоньком одинокой свечи. Тёмный глаз, в момент окрасившийся в голубой, обратился к ней.

- Привет, - тихо произнесла и сделала один шаг вперёд. Глаз приобрёл вновь чёрный цвет, но лицо оставалось настороженным.

- Зачем ты пришла?

Его низкий голос звучал грубо и явно недружелюбно. Омега поёжилась, но решительно скинула страх и попробовала сделать ещё один шаг. Довольства в его взгляде не прибавилось.

- Пришла сначала сказать спасибо, а затем спросить, как ты? – во взгляде её голубых глаз виднелась прозрачная забота. И это было чуждо для него.

- Не видно? – Кайл излучал один негатив.

- Я ведь беспокоилась, прости меня за то… - не успела Оливия закончить мысль, как парень её оборвал, не желая слушать и слова больше.

- Уходи. Я не нуждался ни в извинениях, ни в благодарностях от омеги. – Последнее слово он как-то, опротивев, небрежно подчеркнул.

- Я ведь… - Оливия почувствовала неприятный укол и готова была поставить на то, что пощёчина, которой она одарила его в их первую встречу, не была столь болезненной и унизительной, как его слова сейчас, - Я ведь раскаиваюсь, - её голубые глаза, казалось, потемнели и стали более жесткими, - Хотя чего ждать от альфы, да?

Она, оскорблённая и порушенная его отношением, развернулась, гордо подняв голову, и покинула палату. Едва не столкнулась с Коулом, который как раз собирался войти. Прошла мимо него и буркнула, что подождёт снаружи. Её фигура скрылась за дверьми крыла, и Коул устало покачал головой, как бы сожалея о том, как всё произошло.

- Никогда с ней так больше не разговаривай. – Закрыв за собой дверь палаты, Коул обращается к Блэйку младшему. Замечание было холодным и подействовало на Кайла, но всё же он закатил глаза. Медленно и осторожно он приподнялся на кровати, переходя в сидячее положение. Казалось, некоторые заживающие раны от слишком неосторожных движений снова разошлись, - Она искренне сожалеет, а ты с ней так разговариваешь.

- Мне срать на её извинения. – Бросил резко, сверкнув злобным взглядом в сторону старшего брата.

- Может тебе срать на её извинения, но тебе не срать на неё саму. Спасибо, что не дал всему случиться на площади. – Коул отводит взгляд к окну, пока больной мозг вновь, раз за разом, вырисовывает картинки. Оливия могла быть наказана, могла сейчас лежать здесь, но не лежит только благодаря странноватым мотивам Кайла.

- Я спас её от шрамов, а тех стражников - от смерти. Ты бы не оставил от них и мокрого места.

Коул улыбнулся лишь уголками губ.

- Раз ты спас сегодня Лив, проси всё, что захочешь, но лучше в пределах разумного.

Кайл потёр шею, которая затекла от долгой статичной позы. Он мог желать многого, имея так мало. Его брат был Верховным, очень успешным и популярным среди местных. Он пусть и прославил их имя, но при этом стал затмевать собой всё вокруг. Кайл знал, чего хотел, чего возжелал, познакомившись с Оливией на ужине, который он искусно проигнорировал, но произнести это вслух не мог.

- Сделай так, чтобы она держалась от меня подальше. Уж больно надоедливая и проблемная, - Коул видел лукавство, видел напускную ненависть, но решил воздержаться от вопросов и с уважением отнестись к желанию своего брата.

- Думаю, ты сделал сегодня всё, чтобы она с тобой никогда не заговорила, - усмехнулся и, приоткрыв дверь, чтобы удалиться, добавил со сладким притворством: - Поправляйся, Кайл.

- Да пошёл ты!

Они оба усмехнулись только Кайл тогда, когда остался наедине с одинокой свечой, а Коул, когда закрыл за собой дверь. На самом деле, он был благодарен судьбе, своему брату и стечению обстоятельств, что с Оливией всё в итоге в порядке. Она стояла на улице, внизу, у ступенек и, скрестив руки под грудью, дулась на его брата за слова, за глупое поведение, с которым он её встретил и проводил. Зато она была в порядке.

- Лив, - проговорил тихо-тихо, когда был в десяти ступеньках от неё, но она услышала. Когда повернулась, оставалось пять.

- Коул? – спрашивает, когда остаётся две.