Пробуждение

— Как нам сообщили в ФАББ, у тебя не было обнаружено никаких инфекционных заболеваний. Они как раз собирались тебя отпустить, но ты сбежал…

Нат закрыл глаза и рухнул на кровать. Значит, все было напрасно. Он никак не мог в это поверить, но что-то подсказывало ему, что он не только не улучшил своего положения, но и погубил несколько десятков жизней.

— Почему, почему ты это сделал? — спросила Персис негромко, но в ее голосе прозвучали нотки отчаяния.

— Я не мог иначе, — глухо проговорил Нат, не открывая глаз. — Ты не знаешь… Меня поместили в одну палату с больными малярией, а мой сосед скончался от этой болезни у меня на глазах. Я боялся, что тоже заболею и… что я больше вас не увижу. Вы должны были предупредить меня!

— Мне казалось, Гарт тебя проинструктировал…

— Только в общих чертах. Но это был ад, настоящий ад! Кроме того, я убил человека…

— Я знаю.

— Откуда?

— Мы следили за тобой через имплантированные нанокомпьютеры. Они передавали всю информацию на спутник.

— Тогда почему, черт побери, вы не вытащили меня оттуда раньше?

— Мы не могли привлечь к этой операции Национальную гвардию, иначе ты снова оказался бы в карантине ФАББ. И власти уже никогда бы тебя не выпустили. Нам пришлось ждать, пока «Икор» перебросит в Феникс собственные силы безопасности.

Нат вытаращил глаза:

— Ты хочешь сказать, что все эти войска, танки… это была не Национальная гвардия?

— Нет. У «Икора» есть свои специальные формирования.

— С каких это пор у корпораций появились собственные армии?

— У «Икора» есть свои интересы во многих странах мира, и их необходимо защищать — в том числе и силой оружия.

— Понятно. И что вы намерены делать дальше?

— Для внешнего мира, и в особенности для Федерального агентства, сегодняшняя спасательная операция никогда не происходила. Для них ты пропал без вести и почти наверняка погиб. Что касается того, как быть с тобой дальше… Мы приняли решение снабдить тебя новыми документами и, возможно, несколько изменить твою внешность. Таким образом, когда ты будешь готов к жизни в большом мире, тебя никто не будет знать и ты сможешь начать с чистого листа. Впрочем, из Аризоны тебе, скорее всего, придется уехать, но это не проблема. Вернешься в Калифорнию или вовсе переберешься в Европу — устроить это будет нетрудно.

— Разве меня не арестуют? Не будут судить за то, что я убил человека?

— Нет. Судебная власть не распространяется на самолетное кладбище. Кроме того, с твоей стороны это была самооборона. У нас есть соответствующая запись.

— В том-то и дело, что это не было самообороной, — сказал Нат. — То есть самооборона, но не совсем…

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Персис.

— Во время… ну, когда мы подрались, мои руки словно жили своей собственной жизнью. Особенно левая… — Нат поднял левую руку к глазам и несколько раз повернул. — Она вцепилась в глотку этому парню — Тони — и никак не хотела разжиматься, хотя я сознательно пытался сделать это. Я ведь не хотел его убивать, понимаешь? Но я утратил контроль…

— Ты говоришь — левая? — Персис взяла Ната за руку и внимательно осмотрела. — Быть может, в мозолистом теле сохранились остаточные повреждения… Нужно проверить. К счастью, отсюда вывезли еще не все мое оборудование, так что я попытаюсь.

— Дело в том, — перебил Нат, — что с самого начала мне казалось, будто во мне живет второй человек. В большинстве случаев я контролировал себя, но не всегда… и не полностью. Иногда управление оказывалось в руках того, другого…

— Даже не знаю, что тебе сказать… — неуверенно пробормотала Персис. На памяти Ната это был, пожалуй, первый случай, когда она не нашлась, что ответить.

55

После серии проб и анализов Нату показали целую коллекцию вирусов, которые он подхватил на самолетном кладбище. Словно зачарованный, он смотрел, как дрожащие точки и черточки на экране окружают клетки, прорывают мембраны и атакуют молекулы ДНК. Поистине страшное наказание — дать ему своими глазами увидеть, чем грозит внешний мир такому, как он. Правда, Нату сказали, что ни один из вирусов не смертелен, однако предупредили, что он может испытывать недомогание, слабость, боли в мускулах и суставах и прочие неприятные симптомы.

Но по большому счету Ната это не слишком волновало. Все его мысли были направлены на другое. Стоило ему закрыть глаза — и перед его мысленным взором вставало посиневшее лицо Тони. Умом он понимал, что это не его вина и что он мог бы погибнуть, если бы не пытался защищаться, однако Нат не мог не задумываться, чем бы все кончилось, если бы он сам контролировал собственное тело. Не исключено, что он бы просто немного придушил Тони, чтобы заставить подчиниться, а потом отпустил. И тогда смерть вожака не отягощала бы его совесть и не смущала ум.