Пробуждение

Утро приветствовало Эдну солнечным светом и надеждой. Жизнь не ставила ей препятствий — впереди Эдна предвкушала лишь безмерную радость. Она проснулась и долго лежала в постели с сияющими глазами, размышляя обо всем на свете. «Он любит тебя, дурочка». Если она сможет твердо поверить в это, какое значение имеет все остальное? Эдна сочла, что вела себя неразумно накануне вечером, когда предавалась унынию. Она повторила еще раз причины, которые, без сомнения, объясняли сдержанность Роберта. Ни одна из них не была неодолимой, ничего не будет иметь значения, если Роберт действительно любит ее. Они не выдержат накала ее страсти, которую Роберт со временем осознает. Эдна представляла, как молодой человек этим утром отправляется в свою фирму. Она нарисовала в своем воображении, как он будет одет, как он идет по улице, поворачивает за угол; видела, как он наклоняется над столом, говорит с людьми в конторе, идет обедать и, может быть, высматривает ее на улице. Он придет к ней днем или вечером, сядет и закурит сигарету, что-то расскажет, а потом уйдет, как вчера вечером. Но как было бы восхитительно, если бы он был здесь с ней! Она не будет ни высказывать сожалений, ни пытаться проникнуть под завесу его сдержанности, если ему так хочется сохранять ее. Эдна завтракала, полуодетая. Горничная принесла ей записку от Рауля, где сын печатными буквами выражал горячую любовь, просил прислать ему конфет и рассказывал, как они нашли утром десять крошечных белых поросят, лежавших все в ряд рядом с большой белой свиньей Лиди.

Пришло также письмо от мистера Понтелье, где муж писал, что надеется вернуться в начале марта, и тогда они будут готовиться к путешествию за границу, которое он ей так давно обещал и которое, теперь он знал точно, может себе позволить; он считал, что теперь они смогут путешествовать как люди, без мыслей о необходимости экономии, и все это благодаря его последним операциям на Уолл-стрит.

К своему большому удивлению, Эдна получила также записку от Аробина, написанную ночью из клуба. Он желал ей доброго утра, выражал надежду, что она хорошо спала, и свою преданность, которую, он верил, она хоть чуть-чуть разделает.

Письма доставили Эдне большое удовольствие. Детям она ответила в веселом расположении духа, обещала им конфеты и поздравляла со счастливой находкой маленьких поросят. Мужу она ответила с дружеской уклончивостью, не имея твердого намерения ввести его в заблуждение, только потому, что всякое чувство реальности покинуло Эдну, она предала себя в руки Судьбы и с равнодушием ожидала последствий.

На записку Аробина Эдна не ответила вовсе. Она засунула ее за печную заслонку у Селестины на кухне, а потом увлеченно работала несколько часов подряд. К ней никто не приходил, кроме торговца картинами, который спросил, правда ли, что она собирается за границу, чтобы учиться в Париже.

Эдна ответила, что это возможно, и торговец обговорил с ней возможность доставки ему каких-нибудь парижских этюдов для праздничной торговли в декабре.

В тот день Роберт не пришел. Эдна была сильно разочарована. Не пришел он и на следующий день, и через день. Каждое утро Эдна просыпалась с надеждой, а вечером ее пожирало отчаяние. Ею владело искушение пойти к нему самой. Но, не поддаваясь этому побуждению, она избегала любой случайности, которая могла бы столкнуть его с Робертом. Она не посещала мадемуазель Рейц и не заходила к миссис Лебрен, как делала бы, если бы ее сын все еще оставался в Мексике.

Когда Аробин однажды вечером стал уговаривать Эдну поехать с ним на прогулку, она согласилась. Они поехали к озеру на Шелл-роуд.

Лошади Алси проявляли горячий нрав и были не очень послушными. Эдне был по душе взятый лошадьми резвый аллюр, ей нравился быстрый, резкий стук копыт по твердой дороге. Они нигде не останавливались поесть или попить. Аробин не рисковал без нужды. Пообедать они получили возможность, добравшись относительно рано до маленькой столовой Эдны.

Когда Аробин ушел, было уже поздно. Уже не мимолетная прихоть завладела молодым человеком. Он нащупал в Эдне скрытую чувственность, распускавшуюся под влиянием его тонкого понимания потребностей ее природы, подобно спящему, пышному, ранимому цветку.

В Эдне не было отчаяния, когда она засыпала вечером. Но и надежды утром, когда она проснулась, в ней тоже не было.

Глава XXXVI

В предместьях Нового Орлеана имелся сад, укромный зеленый уголок, где под апельсиновыми деревьями прятались несколько столов зеленого цвета. На каменной ступеньке целый день спала старая кошка, а древняя мулатка дремала в часы отдыха в своем кресле у открытого окна, пока кто-нибудь не стучал, подзывая ее к одному из столов. У старухи были молоко и сыр на продажу, а также хлеб и масло. Никто не умел, как она, приготовить такой великолепный кофе или зажарить курицу до такого восхитительного золотисто-коричневого цвета.