Пробуждение

— Вы очень скучаете по своему другу? — спросила мадемуазель Рейц, когда однажды утром возникла за спиной Эдны, уже отправившейся на пляж.

Эдна проводила много времени на море, поскольку наконец полностью овладела умением держаться на воде. Ее пребывание на Гранд Айл подходило к концу, и молодая женщина чувствовала, что не может уделять слишком много времени развлечению, которое — может быть, единственное — обеспечивало ей по-настоящему приятные моменты в жизни. Когда мадемуазель Рейц тронула Эдну за плечо и заговорила с ней, то она как будто подхватила мысль, постоянно присутствовавшую в голове Эдны, или, вернее, чувство, постоянно владевшее ею.

Отъезд Роберта в каком-то смысле обесцветил все, что окружало Эдну, лишил ее жизнь яркости и смысла. Условия существования Эдны никоим образом не изменились, но сама жизнь ее текла скучно и однообразно и стала похожа на выцветшую одежду, которую уже не стоит носить. Эдна искала Роберта во всех людях, окружавших ее, и постоянно вызывала их на разговор о нем. По утрам Эдна заходила к миссис Лебрен, не обращая внимания на стук и лязганье швейной машинки. Эдна усаживалась, выжидая очередного перерыва, как это обычно делал Роберт, чтобы поговорить о нем. Она оглядывала комнату, где на стенах были развешаны фотографии, и как-то обнаружила в углу старый семейный альбом, который изучала с живейшим интересом, обращаясь к миссис Лебрен за разъяснениями по поводу тех или иных лиц, которые она обнаружила на страницах альбома.

Там была фотография миссис Лебрен с круглолицым младенцем Робертом на коленях. Роберт засунул в рот кулачок. Только глазами младенец напоминал взрослого Роберта. Там были его фотографии в возрасте пяти лет в платьице и с длинными локонами. В руке мальчуган держал кнут. Эдне было смешно, она смеялась также над портретом Роберта, где он впервые надел длинные брюки; еще ее заинтересовала одна фотография, где Роберт только-только закончил колледж. Он был очень худой, с длинным лицом и глазами, полными огня, честолюбивые устремления были написаны на его лице. Но фотографий последнего времени не было ни одной, и ничто напоминало бы о том Роберте, который уехал пять дней назад, оставив после себя душевную пустоту.

— Роберт перестал фотографироваться, когда ему пришлось платить за фотографии. Он говорит, что нашел более разумное применение деньгам, — объяснила миссис Лебрен.

Она получила письмо от сына, написанное перед отъездом из Нового Орлеана. Эдна захотела увидеть письмо, и миссис Лебрен предложила ей посмотреть либо на столе, либо на комоде, а может быть, на камине. Письмо оказалось на книжной полке. Оно представляло величайший интерес для Эдны — его размер и форма, почтовая марка, почерк Роберта. Молодая женщина тщательно изучила все детали конверта, перед тем как открыть его.

Письмо содержало всего несколько строк. Роберт писал, что покидает город уже в этот день, что он тщательно упаковал чемодан, что с ним все хорошо и что он всем передает привет и умоляет помнить о нем. В письме не было никакого отдельного сообщения для Эдны, кроме упоминания в постскриптуме, что если миссис Понтелье пожелает дочитать книжку, которую он ей читал, то ее можно найти в его комнате среди других книг на столе. Эдна ощутила укол ревности, потому что он написал об этом матери, а не ей самой.

Казалось, все считают само собой разумеющимся, что Эдна скучает по Роберту. Даже ее муж, когда приехал в субботу после отъезда молодого человека, выразил сожаление.

— Как ты теперь живешь без него, Эдна? — поинтересовался он.

— Без него скучно, — призналась она.

Мистер Понтелье видел Роберта в городе, и Эдна задала ему не менее десятка вопросов. Где они встретились? Утром на Каронделет-стрит. Они зашли в бар, где выпили и покурили. О чем они говорили? Главным образом о перспективах в Мексике, которые, по мнению мистера Понтелье, были многообещающими.

Как он выглядел? Каким он показался — серьезным, веселым или еще каким? Вполне в бодром настроении, полностью увлеченным поездкой, что мистер Понтелье счел совершенно естественным для молодого человека, готового искать счастья и приключений в чужой, дикой стране.

Эдна нетерпеливо топнула ногой — она не понимала, почему дети продолжают играть на солнце, когда могли бы уже перейти в тень под деревья. Она спустилась вниз и увела их с солнца, ругая няню за невнимательность.