Пробуждение

— Хорошо тебе, холостому… А тут Настасья… Вечером придешь домой, как выпотрошенный, а она начинает дергать тебя за кушак: рассказывай, что говорили на правлении, что решили, какие стояли вопросы на повестке. Начинаю отвечать, а она как попрет: и дураки мы, и бестолочь, то ей не так постановили, то не эдак сделали, семена не так провеяли, сена травим уйму и без всякого толку. Согнали триста шестьдесят пар быков и валят сено под ноги. Кто бригадир, спрашиваю, я или ты?..

— Ругаетесь? — спросил Илья.

— Спасу нет! Я даже заикаться стал, контузия сказалась!

Они сидели во дворе на брошенной без колес телеге. Михаил горячился, вскакивал, снова садился, курил одну цигарку за другой, теребил густые светлые усы.

— А председатель кто?

— Прислали. Рабочий. Иван Петрович Уфимцев. Механику хорошо знает, присматривается к хозяйству, к людям. Главное, честный и не пьет. А пахать научится, особенно когда трактора получим. Скоро нам дадут машины?

— Не сразу. Пока и на быках можно гору своротить! — сказал Илья.

— Что же ты не приехал ее сворачивать?..

— Я к тебе не ругаться пришел. Пошли в избу.

Дети были в школе. Настя месила на столе лапшу. Как и Михаил, начала с упреков: почему мало писал, не к ним заехал?..

Илья, оправдываясь, развязал сверток, достал пугачи для племянников, куклу Кланьке, а Насте зеленую кофточку с рюшками. Настя клюнула на подарок, как плотвица на бабочку, и расцеловала деверя.

Сели хлебать лапшу, по рюмке водки выпили. От второй Илья отказался.

— А я выпью, — проговорил Михаил.

— А может, хватит? Уж очень часто стали прикладываться после заседаньев разных, — сказала Настя.

— Часто заседают? — спросил Илья.

— Прокоптились, как лещи… Курят беспречь…

— Слушай, Михаил, ты сколько вожжей в колхоз отнес? — Илью давно подмывало задать брату этот вопрос. Разговор с Пантюхой Недымко не давал ему покоя.

— Каких вожжей? Куда тя повело, брательник? — Михаил суетливо стал шарить по карманам.

— Спрашиваю, сколько увез сбруи Пегашка в приданое?

— Иди ты со своей сбруей!.. Кисет вот не найду… — Михаил прятал глаза.

— Не шарь, вожжей там ременных нет, а кисет в полушубке, — засмеялся Илья.

— И правда! А то пристал с вожжами… — Михаил вскочил и побежал к висящему у косяка полушубку.

— Ну сколько все-таки ты, братуха, обобществил веревок? — обсасывая баранью кость, не отставал Илья.

— Да ты что на самом деле? — вмешалась Настя. — Вон они, в сусеке висят!

— Это я как раз и хотел выяснить…

— Ну и выяснил! — пуская дым в приоткрытую дверь, крикнул Михаил. — В газете теперь продернешь брата…

— Лошадь отвел в колхоз, а ременные вожжи смазал дегтем и в амбаре припрятал… Ты на что, братец, надеешься?

— Молод еще допрашивать старшего брата, — пыхтя у порога цигаркой, незлобиво огрызнулся Михаил.

— Ты о чем думал, когда прятал?

— И правда, на кой шут сдались тебе эти ремни? — вмешалась Настя. — Меня, что ли, взважживать…

— Черт попутал, язви их в душу! Сегодня же отнесу и кладовщику отдам. А путаников разных сейчас, знаешь, сколько? — заплевывая цигарку, продолжал Михаил.

— Пока вижу одного тебя…

— Я-то ишо что! Я сам себя дурманил… Тут твой дружок Федя Петров расшебутился…

— Как расшебутился? — встревоженно спросил Илья.

— Размахнулись они попервости с Николаем Горшочковым и сразу всех чохом в коммуну…

— Вдвоем решили?

— Почему же вдвоем? Поддержал их уполномоченный из военных летчиков, ну и мы голоснули!

— Всем скопом голоснули? — насмешливо спросил Илья. В городе он кое-что слышал от докладчиков о горячих головушках, пылких организаторах коммун. После известной статьи Сталина они угомонились, и все вроде бы встало на свои места.

— А чего не голоснуть? Летчик так говорил о двухэтажных домах с балконами, что бабы в рот ему глядели, как завороженные, будто оттуда не слова, а конфетки сыпались… А Федька все земли и ближайшие хутора объединил. Потребиловку и пуховую артель тоже в коммуну влили.

— А сельсовет не упраздняли?

— Покамест оставили… Федьку выбрали председателем, Горшочкова — заместителем. И коммуна и Советская власть все вместе, чин-чинарем и ничего упразднять не надо…

— А ты сам-то как на это решение смотрел?

— А мне что! Сказали, что дома выстроят, как в городу, с теплыми нужниками…

— А куда бы ты в городском дому вожжи свои повесил?

— Иди ты, знаешь куда, со своими подковырками!.. Из волости приехал твой Бабич, Ивана Петровича привез, Федьке чуб надрал и в потребиловку перевел.

— А Горшочков?

— Ему-то чо, беспартийному…

Перед вечером Илья зашел в сельповский магазин с намерением повидать нового председателя потребительской кооперации Федю Петрова.

— Только что уехал в город за товаром, — ответил стоявший за прилавком завмаг Константин Иншаков — дядя того самого буяна, бывшего атаманца.

В магазине пахло карамелью, юфтой и лавровым листом. Илья и в городе любил ходить по магазинам, присматривался к ценам и покупателям. Посмотрев на штуки сатина и разноцветные ситчики, загляделся на широкополые, коричневого цвета плащи.

— Хороший, Илья Иваныч, товар, плотный, пошит с толком и недорогой. Можно примерить, — предложил завмаг.